– Да, но теперь эти игры можно прекратить! Вы вновь станете самим собой, да я и приехала, собственно, с тем, чтобы забрать вас... Вы будете жить у нас!

– Об этом не может быть и речи! Я вам бесконечно признателен, но вы уже знаете о моем желании не привлекать к себе внимания...

– Лучше всего удается не привлекать к себе внимания в толпе! Среди людей, устремившихся сюда в поисках развлечений, найдется несколько человек, которые вас все равно узнают. Начиная с вашего друга-археолога и Алисы Астор... а они появятся очень скоро. Сверх того, Фил Андерсон наверняка посоветовал бы вам принять мое приглашение.

Внезапно самолюбивый Тед Моос обнаружил еще один повод для обиды:

– Лучше, чем у меня, нигде быть не может, и старина Фил это знает!

Было очевидно, что начинается диалог глухих, и баронесса решила положить этому конец. Она возвысила голос, заполнив все помещение своим великолепным звучным контральто:

– Давайте проясним все до конца, иначе других встреч не будет. Во-первых, отвечая на ваш вопрос, дорогой Тед, скажу, что ваш клиент – не просто мистер Морозини, а князь Альдо Морозини, и он, конечно, антиквар, но при этом всемирно известный эксперт по старинным драгоценностям. Во-вторых, он приехал сюда по делу, в суть которого не посвятил даже меня, но связано оно с личностью одиозной...

– Алоизий Ч. Риччи, знаю, – проворчал Тед. – С которым у него будто бы какие-то счеты...

Услышав имя хозяина, Агостино, сладко спавший на диване, свернувшись клубком, словно сытый кот, в испуге открыл глаза и сделал трогательную попытку подняться. Он едва ворочал языком, но кое-что можно было понять:

– Ри... Риччи!.. Еще одна свадьба!.. Бежать!.. Бежать!

– Спокойно, – приказал Альдо, вновь укладывая его на диван. – Мы с этим разберемся.

– Кто это? – спросила Полина.

– Агостино, слуга Риччи, которому, похоже, претит мысль о еще одной свадьбе. Я бы сказал даже, что подобная перспектива приводит его в ужас. Кстати говоря, его патрон только что прибыл сюда с супругами Швоб, кажется? Так?

– Так! – подтвердил Тед.

– Иными словами, я опоздала. Шеф Андерсон просил передать вам, Альдо, что тот, за кем вы охотитесь, собирается покинуть Нью-Йорк вместе с молодой англичанкой, на которой хочет жениться. Стало быть, он уже здесь... Тем хуже! Андерсон полагает, что невесте грозит большая опасность. Зная, что мы с вами друзья, он решил хоть чем-то помочь вам. Вот почему ему пришло в голову, что у меня вы будете в большей безопасности... по крайней мере, хоть кто-нибудь обеспокоится в случае вашего исчезновения.

– Значит, – жалобно произнес Тед, – он собирается жениться на ней?

– Ну да! – сказал Альдо. – Надо вам сказать, дорогая баронесса, что наш друг Тед безумно влюбился в женщину, которая величает себя Мэри Форсайт...

– Это не настоящее ее имя? – спросила Полина. – А ведь Фил Андерсон...

– Не в курсе того, что происходит на старом континенте, иначе он бы слышал о Марго по прозвищу Пирожок, неуловимой воровке, питающей слабость к алмазам.

– Это она?

– Именно! Я, увы, знаю ее с давних пор.

– В таком случае, – произнесла баронесса, – если ей, как вы считаете, угрожает опасность в случае этого замужества, имеется очень простой способ ее спасения: пусть ее арестуют!

– Без доказательств? И где – здесь?! И кто ее арестует – шериф, абсолютно преданный Риччи?

– О-ла-ла! Как все это сложно! Дорогой Тед, не найдется ли у вас капельки того эликсира, который вам привозят из Ньюфаундленда вместе с соленой треской? Нам нужно прочистить мозги!

На сей раз хозяин таверны проявил больше рвения, быстро наполнив стаканы для баронессы, Альдо и самого себя. Они выпили в молчании, как и подобало обращаться с напитком столь почтенного возраста.

– Как хорошо! – вздохнула Полина, поставив стакан на стол. – Уже поздно, и всем нам не мешало бы немного поспать. Сходите за своей зубной щеткой, Альдо, я забираю вас с собой! Кроме нее, вам ничего не нужно, поскольку все ваши вещи уже находятся в «Белмонт-Кастл».

– Как это? – изумился Морозини.

– Отель «Плаза» просто-напросто передал их мне.

– Но это же противоречит закону! Они не имели права!

– Возможно, но я из семьи Белмонтов, и у меня есть их акции. Кроме того, я ведь могла им и понравиться? – сказала она с победоносной улыбкой. – Ну, а теперь пойдемте!

– Мне очень жаль, Полина, но я остаюсь, – твердо произнес Альдо. – Разве что Тед сочтет меня нежелательным гостем?

– Конечно, нет! – проворчал тот. – Мы уже начали понимать друг друга, так что можем продолжить.

Мадам фон Этценберг открыла было рот, чтобы возразить, но Альдо опередил ее:

– Поймите же, баронесса, мне нужно сохранить полную свободу рук, а это невозможно в обществе вашего брата и невестки. Сверх того, мне нужно заняться этим человеком, – добавил он, показав на Агостино, снова заснувшего на диване.

– Что вы намерены делать с ним? – спросила Полина.

– Сначала отрезвить его, а потом задать несколько вопросов. И я помогу ему покинуть остров, поскольку он сам этого хочет, но его, видимо, уже ищут, так что задача будет непростой...

– Напротив, очень простой, – перебила Полина, протянув свой стакан Теду за небольшой добавкой. – Я уже говорила, что на рассвете наша яхта «Мандала» отправится в Нью-Йорк за остальными членами нашего племени. Она доставит его туда, но вот дальше...

– Он как-нибудь выкрутится сам, и его судьба уже не будет нас касаться. А вам большое спасибо, баронесса!

– Не за что! Тед, вы хорошо знаете капитана Блейка, который командует на «Мандале». Он возьмет вашего типа, не задавая вопросов. Но все-таки скажите, что это моя просьба. Впрочем, он всегда может позвонить мне. На этом я покидаю вас, господа. Очень хотелось бы остаться и узнать, что он расскажет. Наверняка это будет нечто захватывающее, но мне надо вернуться в гнездо. Баронесса, овдовевшая столь недавно, не имеет право всю ночь разгуливать неизвестно где. Слуги начнут судачить, и моему брату это не понравится.

Пока Альдо провожал Полину к ожидавшей ее перед таверной большой спортивной машине, за рулем которой была она сама, Тед отправился на кухню, где сварил очень крепкий кофе. Он захватил также пустое ведро, кувшин холодной воды и салфетки.

Трудное это оказалось дело: вливать чашку за чашкой черного, как чернила, напитка в горло человека, твердо намеренного спать клубочком на диване, и заставлять ходить, чтобы привести в чувство. На церковных часах пробило час ночи, когда Агостино, выблевав большую часть выпитого кофе в ведро, приступил к плотной закуске, которой настоятельно требовал его желудок. Альдо уселся напротив и стал намазывать хлеб маслом.