Но и на этот раз Жюв не погрузился в бесплодные размышления. Он торопился вымыть лицо свежей водой, затем снова вышел на авеню Булонского леса, где должен был стоять фиакр. Здесь Жюва снова ждал «сюрприз». Подходя к авеню, он увидел, что там никого не было, фиакр уехал…

– Значит, кучер был соучастником? – задал себе вопрос Жюв.

И он горько пожалел, что не запомнил номер фиакра…

В два часа после полуночи, спустя сорок пять минут после трагических событий, Жюв позвонил в дверь особняка на улице Спонтини.

Он нашел дом обезумевшим, Валентину – на пределе отчаяния…

Трое городских полицейских только что доставили молодой женщине носилки с телом дяди Фавье!

В свою очередь Жюв в первый раз начал терять голову.

– Ну и дела! Где нашли труп? – спросил он.

– На Елисейских Полях, господин инспектор…

– А почему вы его доставили сюда?

– В его кармане имелась визитная карточка с именем барона де Леско.

– Но где же сам барон де Леско?

Ответила Валентина:

– Я не знаю! Я схожу с ума от волнения! Муж уехал вместе с дядей, пока он еще не вернулся…

Все это было настолько ошеломляющим, что Жюв серьезно спрашивал себя, не оказался ли он жертвой трагического кошмара, когда в дверь позвонили…

Жюв сам побежал открывать.

– Кто? Кто там? – спросил он запыхавшимся голосом.

Он увидел мундиры полицейских.

Стражи порядка поддерживали под руки человека, которому они помогали идти и которого Жюв узнал сразу же:

– Барон де Леско! – закричал он. – Вы! Вы! Но что же случилось?

Бригадир, находившийся позади полицейских, подошел, схватил Жюва за руку и силой оттеснил его назад!

– Ни слова, – сказал он, – тсс!.. Не утомляйте этого несчастного!

– Но, черт подери, объясните мне…

– Вот в двух словах. – Бригадир сделал паузу, откашлялся, чтобы прочистить горло, и с важным видом приступил. – Представьте себе, что мои полицейские нашли этого бедняжку на берегу Сены. Он жестикулировал, как безумный, и выкрикивал странный призыв: Жап! Жап!

– И тогда? – взволнованно спросил Жюв, бледнея. – И тогда, что вы сделали?

– Черт возьми! Его обыскали, нашли его имя, адрес, и, естественно, видя, что этот господин из «благородных», я решил его доставить домой… Это сумасшедший, а?

Очевидно, бригадир принял Жюва за одного из обитателей дома. Жюв не старался, чтобы его сразу признали.

– Сумасшедший, – спросил он, – но почему?.. Что вас заставляет так думать?

– Почему он все время говорит «Жап»?.. И почему у него такое странное поведение?

Сначала Жюв ничего не ответил.

Инспектор размышлял, спрашивая себя, действительно ли барон де Леско охвачен безумием.

Но простое совпадение казалось странным.

Кто же сделал так, что этот несчастный обезумел именно в момент ужасной драмы, персонажем которой был его дядя!

Впрочем, совпадение ли это?

И поскольку здесь имелись элементы преступления, к которым примешивался Жап, не следовало ли скорее спросить, не потому ли, что барон де Леско оказался свидетелем убийства в фиакре, он стал сумасшедшим?

Итак, пока полицейский размышлял, бригадир внезапно узнал его.

– Однако, черт возьми! – сказал он. – Я не ошибаюсь! Вы… вы Жюв! Какого дьявола вы находитесь здесь в два часа ночи?

Услышав этот вопрос, Жюв удивился в свою очередь.

– Значит, вы не знаете, что здесь произошло? – спросил он.

– Нет… а что же?

– Только что совершено убийство! – объявил Жюв.

И в то время, как бригадир отступал, охваченный ужасом, Жюв поторопился добавить:

– Однако можно сказать, что самым таинственным здесь является не убийство… безумие, вызываемое Жапом, вот что тревожит!.. А! К делу! Абсолютно необходимо срочно предупредить семейного врача… доктора Мориса Юбера…

Спустя час поспешно вызванный врач прибыл на улицу Спонтини. Барон де Леско в этот момент спал, утомленный, подавленный, одолеваемый ужасными кошмарами, и время от времени шептал совсем тихо, почти беззвучно: «Жап! Жап!»

Жюв обратился к молодому врачу, который только что осмотрел больного.

– Ну как? – спросил он. – Что вы об этом думаете?

Вместо ответа Юбер с отчаянием пожал плечами.

– Ужасно! – сказал он наконец. – Безумие, вызываемое Жапом, каждый день приносит все новые и новые жертвы. И однако…

В этот момент Жюв, к которому вернулось его хладнокровие, прошептал про себя совсем тихо:

– Гм!.. Стоит ли говорить о безумии, вызванном Жапом?..

В Зизи больше ничего не оставалось от элегантного грума, каким он был во время своего быстротечного пребывания на улице Спонтини на службе у Валентины де Леско…

Его ливрея, которую он еще носил, приняла очень странный вид и покрылась самыми разными пятнами; его шапочку сменила отвратительная плоская засаленная каскетка, отворот которой плачевно свисал на затылок; у него был лишь один разорванный пристежной воротничок, одним словом, он испытывал нужду…

Как в моральном, так и в физическом отношении Зизи выглядел теперь совсем другим. Он был менее весел, чем некогда, казалось, что на него беспрерывно давит какое-то тайное беспокойство; он проводил время жалким образом, собирая окурки сигар…

Впрочем, Зизи не строил иллюзий относительно своего положения. Он понимал, что «дела» складываются для него очень плохо, и менее всего он может надеяться, увы, на непредвиденное чудо и должен готовиться к худшим катастрофам, худшим неприятностям…

Покинув тайком несколько дней тому назад Мориса Юбера на ратодроме, Зизи торопливо пустился наутек, чтобы сохранять между собой и молодым доктором как можно большее расстояние!

– Дело не в этом, – сказал он себе, – тогда надо бы распутать все хитросплетения!..

К сожалению, «хитросплетения», о которых говорил Зизи, были ужасно сложными. Грум не знал всех фантастических событий, которые развертывались в течение некоторого времени, но из газет и доверительных разговоров он выведал достаточно тайн, чтобы понять благодаря своему живому уму, постоянно находящемуся настороже, что рядом с ним происходили совершенно невероятные драмы…

Разумеется, он слышал об исчезновении кулона Валентины и о его необъяснимом возвращении.

Подслушивая у дверей, когда он еще служил грумом на улице Спонтини, он поймал несколько фраз Жюва, по мнению Зизи, совершенно бессвязных, о таинственных приключениях полицейского.