От разговоров становилось тошно. Может, еще и потому, что знал он о них больше, чем того требовалось от соседа. У старлея гусарского вида под кроватью стояло два чемодана с немецкой посудой с изображением ангелочков и мадонн. Еще три саквояжа имелось в прихожей, – в них находились комбинации. Старший лейтенант всерьез думал, что это вечерние платья, и рассчитывал подарить их своим многочисленным подругам, мечтательно рассказывая о том, как те придут в полупрозрачных тканях в Большой театр смотреть премьеру. Разубеждать его не хотелось. Что ж, пускай заявятся. Вот будет конфуз!

Оставалось удивляться, как все это богатство он дотащит до своей родной Балашихи.

Другой старший лейтенант смотрелся поумнее (не зря, что тихий!), собирал исключительно наручные часы, складывая их в вещмешок. Оно и понятно, ходики вещь весьма дорогая, но места много не требует, и всегда пользуются большим спросом. Кажется, у него их было более полусотни, но на достигнутом старший лейтенант останавливаться не собирался. Методика добычи была нехитрой, но весьма действенной: остановив горожанина, он спрашивал у него, который час. А когда тот, задрав рукав, охотно отвечал, то старший лейтенант немедленно велел снимать часы. Желающих отказать в крохотной просьбе победителю-скифу не находилось. И день ото дня его коллекция пополнялась часами.

– Что-то я вымотался сегодня, – признался Саторпин, – пойду отдохну.

– Ну, как знаешь, капитан, – в голосе Михайлова послышалась самая настоящая обида. – А мы пока не приговорим беленькую, так из-за стола не встанем.

Капитан Саторпин прошел в комнату и, едва повалившись на кровать, немедленно уснул. Ночью он проснулся от дурного предчувствия: что-то было не так. Лейтенанты шумно храпели, наполняя комнату перегаром. Отыскав под кроватью сапоги, он сунул в них стопы и протопал к окну.

Небо было ясным, ни облачка. Луна, огромным желтым диском зависнув над развалинами соседнего здания, освещала дорогу и фасад комендатуры, расположившейся на соседней улице. Под самыми окнами прошел патруль, беспечно забросив автоматы за спины. Бойцы остановились на перекрестке и, свернув по «козьей ножке», закурили. В свете вспыхнувшего огня капитан сумел рассмотреть их молодые лица. Война все еще продолжалась, но в действительности это был уже глубокий тыл, так что они чувствовали себя в безопасности.

Подняв со стула «ТТ», Саторпин направился к выходу. Хозяйка не спала, а что-то колдовала на кухне. Непонятно было, когда она вообще отдыхает, а может, бодрствовала оттого, что не доверяла русским, опасаясь, что они могут прирезать ее во сне? Не поймешь! Увидев капитана, она не удивилась, а лишь любезно пожелала ему спокойной ночи. Такое впечатление, что для русских разгуливать по ночам вполне заурядное дело.

Ночной воздух ударил прохладой. По коже пробежал легкий озноб. На улице он был один, оно и к лучшему, лишние свидетели ни к чему. Уверенной походкой капитан Саторпин направился в сторону разрушенного здания. Некогда огромное, растянувшееся едва ли не на квартал, теперь оно больше напоминало гору с усеченной вершиной. Немного постояв у входа и не заприметив ничего подозрительного, Савва уверенно свернул в глубину здания. Подъезд, будто жерло вулкана, уводил в глубокий подвал. Вытащив фонарь, он посветил засыпанные щебнем ступени и принялся уверенно спускаться вниз. Далее подле поваленной железной двери подвал разветвлялся, предоставляя право выбора. Саторпину показалось, что где-то на первом этаже здания он услышал осторожные шаги. Выключив фонарь, он напряженно вслушивался в ночь и, убедившись в безопасности, отодвинул большой камень, припиравший металлическую дверь. Под ней находился вещмешок. Преодолевая волнение, он развязал горловину и извлек Копье судьбы. В этот раз оно показалось ему несколько тяжелее прежнего, да и выглядело позловеще, как если бы о чем-то предупреждало.

– А я-то думаю, куда это ты, на ночь глядя, направился, – услышал Саторпин за спиной бодрый голос. Повернувшись, увидел Михайлова, стоящего в проеме. Покачав пальцем, тот продолжал: – Значит, вещички свои решил посмотреть, не сперли ли, – хмыкнул он невесело. – Чего ты на меня так смотришь, как будто бы убить хочешь. Да я все понимаю, не дрейфь! Я сам такой, у меня такого добра четыре чемодана. Надо же как-то девок ублажать. Ха-ха-ха! Как-никак с фронта вернусь. Никому не скажу, если поделишься, – весело заверил гусар. – Дай взгляну, чего это ты там затырил! – Ухватившись за перила, он шаткой походкой стал спускаться по лестнице. – Ну и крутизна здесь, того и гляди, шею свернешь. – Зацепив носком сапога кирпич, он едва не скатился кубарем. – Ну и место ты нашел, капитан, – посетовал гусар, – того и гляди рожу расколотишь… Обидно было бы перед бабами поцарапанным предстать.

Оставалось только удивляться, почему он не услышал его прежде. Возможно, что копье сурово подшутило над ним. Ведь приходилось же ему слышать о том, что человек, глядя на копье, мог легко впадать в мистический транс, забывая при этом о времени.

Протянув ладонь, старший лейтенант терпеливо ждал.

– Ты хоть знаешь, что это такое? – наконец спросил капитан, продолжая сжимать копье в руке.

– Вот ты мне и объясни, – с готовностью произнес старший лейтенант, встав рядом.

От него перло перегаром, как от винной бочки, похоже, что победу над фрицами он начал отмечать раньше положенного времени. Поморщившись, Саторпин заговорил:

– Ты что-нибудь слышал о Священном копье?

Взгляд старшего лейтенанта протрезвел. Теперь Саторпин понимал, что он не настолько пьян, как хотел выглядеть.

– Кто же о нем не знает? Одна из реликвий Третьего рейха, – с готовностью отвечал он.

– Верно.

– Только к чему ты это спрашиваешь?

– А к тому, что это копье и есть та самая реликвия, – с жаром пояснил Саторпин.

– Не может быть! – воскликнул старший лейтенант.

– Все может быть, – туманно протянул Саторпин, погладив неровную поверхность орудия.

– Как же оно к тебе попало? – недоверчиво спросил старший лейтенант.

Через приоткрытую дверь в глубокий подвал украдкой проник блеклый свет. Рассеиваясь, он серым туманом ложился под ноги.

– Хм… Так тебе и скажи, операция была секретная.

– Но все-таки, – настаивал тот.

– Мне поручили его достать. Вот я и раздобыл! – обезоруживающе улыбался Саторпин. – Только ведь меня еще и фальшивым снабдили, – разоткровенничался капитан, – а когда момент подходящий подоспел, так я его на поддельное подменил. А настоящее копье здесь вот спрятал, – кивнул Саторпин в кучу мусора. – Пусть теперь со мной всегда будет.

– А ты молодец, – одобрительно протянул гусар, – не ожидал я от тебя подобной прыти. Свой человек! Все по-тихому. Вон оно как у тебя сложились. Наши побрякушки напротив твоей вещи просто мусор! Теперь я понимаю, почему ты от всего остального решил отказаться. Дай глянуть! – вспыхнули азартом его глаза.

– Только ты осторожнее, – предупредил Саторпин, протягивая копье, – вещь уникальная, сам понимаешь!