– У нее диссоциативное расстройство; это защитный механизм, вызванный сильнейшим стрессом и… – он не договорил.

Впрочем, Феликс вполне мог завершить его фразу «и сильнейшим горем по причине разбитого сердца».

– Вы уверены? – уточнил он. – Это все натворил ваш пациент, Сэм Даффи. Почему вы меня не предупредили?

– Я не был уверен, – пробормотал Льюистон.

– Что он страдает чем-то вроде парафилии?

– Да, наверное. Это связано с поражением лимбической системы. По всей видимости, его преследуют сильные повторяющиеся фантазии, – доктор покосился на Мэгги, – которые предполагают причинение боли женщине, оказывающей сопротивление.

– Раньше за ним такого не наблюдалось, – заметил Феликс, расхаживая из угла в угол.

– Нет, не наблюдалось, – согласился Чак. – Потому что его бы давно кто-нибудь за это убил.

Он вновь покосился на постель, в которой лежала Мэгги. Белое запачканное покрывало Антонелла забрала в стирку, заменив его чистым. Над железным изголовьем кровати в завитках облаков по персикового цвета стене к небесам возносилась Дева Мария. С трудом верилось, что кто-то мог надругаться над Мэгги в этой комнате.

– Она была здесь одна, с этим Даффи?

– Сын тоже был здесь, – со вздохом ответил Феликс.

– Нехорошо, – растерянно заморгал Льюистон. – Значит, его тоже нужно осмотреть. Кстати, где он?

Феликс заметил, что Льюистон то и дело смотрит на статуэтку Черной Мадонны на ночном столике. Ее мудрое, умиротворенное лицо взирало на комнату из-под усыпанной драгоценными камнями короны. Феликс пожалел, что не убрал ее, но теперь уже поздно. Льюистон ее заметил. С другой стороны, вряд ли он придаст этому какое-то особое значение.

– Мальчик у друзей, – ответил Феликс.

– Если мы приведем к ней сына, то не исключено, что это поможет, – возразил Льюистон. – Подчас разбитое сердце способно свести человека в могилу.

Феликс не стал бы облекать эту мысль в такие слова, но подобные случаи он видел: когда тело, казалось, всеми силами пыталось исторгнуть из себя душу, стремившуюся поскорее перейти в мир иной.

– Я этого не допущу, – ответил Феликс и вернулся к постели Мэгги.

Присев рядом с ней, он гладил ей лоб, в надежде на то, что она не оттолкнет его руку. Протестовать Мэгги не стала, что, однако, не означало согласия. Синяки на ее шее потемнели, и один их вид наполнял Феликса яростью. Боже, с каким удовольствием он придушил бы этого подонка!

Росси представил свои руки вокруг шеи Сэма, как он сжимает ее до тех пор, пока тот не задохнется. Чтобы отогнать эту навязчивую картину, он глубоко вздохнул.

Но что, если это действительно наказание Божье, как Мэгги бормотала во сне? Был ли Джесс горой, которую они сдвинули с места, той великой работой, совершенной лишь своим умом? Спрашивали ли они, искали, стучали ли в двери, чтобы Сын Божий появился на свет в ответ на их мольбы?

Накануне Феликс попросил Мэгги повторить сказанные Джессом слова. Он был поражен буквальной интерпретацией Писания. Вряд ли кто-то когда-либо воспринимал Евангелие от Матфея буквально, ведь оно было создано примерно полвека спустя после смерти Иисуса. Джесс не только не считал себя клоном Макса, ему была безразлична важность ДНК плащаницы, равно как и «вклад» Феликса в генетику и клонирование. Он считал, что достаточно просить о чем-либо, а потом ждать исполнения желания, как будто реальность – вещь пластичная и способная меняться в ответ на наши мольбы и капризы.

Увы, как бы сильно ни желал Джесс безопасности своей матери, Господь не услышал его молитв. Если принять во внимание этот факт, а также его увлечение Кришной, то его вряд ли можно считать новым воплощением Христа. И все же его интерпретация Евангелия от Матфея не могла не поражать. Но как бы то ни было, Феликс искренне переживал по поводу постигшего Мэгги несчастья.

– Как врач, вы оказали ей ту же помощь, какую оказал бы и я, – произнес Льюистон. – Теперь остается лишь ждать, пока время сделает свое дело.

Внезапно поблизости что-то звякнуло. Феликс поднялся от постели Мэгги: не иначе как под дверью кто-то или что-то есть. То ли со шнуром звонка решила поиграть белка, или порыв ветра… или же там кто-то прячется.

– Если это Сэм, – сказал Феликс, – клянусь, что я… – Зайдя в пустую комнату Джесса, он взял стоящую в углу бейсбольную биту.

– Постойте, доктор Росси, – остановил его Льюистон.

Но тот его не слышал. Он спустился на первый этаж и распахнул дверь.

– Сhi è là? Fatevi vedere![48]– крикнул он.

Льюистон тоже спустился вниз и попытался вырвать у него биту, однако Феликс отдернул руку и, выйдя на крыльцо, обвел глазами сад. До него донеслись шаги по гравийной дорожке, затем из-за угла виллы выглянула чья-то голова. Это был Сэм.

– Феликс Росси! – крикнул он. – Феликс, это ты? Какого черта? – Он изобразил искреннее недоумение, и это при том, что Мэгги лежала в бессознательном состоянии на втором этаже.

– Подойди ближе, чтобы я мог тебя прибить! – крикнул ему Феликс.

Брови Сэма удивленно поднялись, и он расхохотался. Зажав в руках биту, словно дубинку, разъяренный ученый бросился на него, целясь в голову. Нагловатой улыбки Сэма как не бывало. Он на всякий случай попятился. Феликс продолжал наступать.

– Да, женщин избивать ты горазд! Так что теперь будешь иметь дело со мной. Ну-ка, посмотри на меня!

И вновь на физиономии Сэма появилась та же дурашливая улыбочка.

– Какую чушь ты несешь!

Феликс размахнулся, однако Сэм, словно боксер, ловко ушел из-под удара и, хохоча, попытался заключить Феликса в медвежьи объятия. Увы, он потерял равновесие как раз в тот момент, когда Росси вновь ударил его. На этот раз бита пришлась Сэму по бедру.

Тот взвыл от боли и, крикнув: «Ты с ума сошел?», проворно поднялся и заковылял прочь. Льюистон подбежал к Феликсу, чтобы вырвать у него биту, но тот размахнулся снова. Тогда Чак крикнул:

– Сэм, убирайся отсюда!

Но тот уже отбежал к дереву и принялся на него карабкаться. Когда он залез довольно высоко, где Феликс не мог его достать, то остановился и посмотрел вниз, как будто собрался вновь расхохотаться. Льюистон встал между Феликсом и деревом, пытаясь удержать Росси на месте, для чего ему, кстати, пришлось применить изрядную физическую силу. Впрочем, опыт у него имелся – с того времени, когда он ухаживал за Сэмом.

– Убирайся отсюда, Сэм, ты меня слышишь? – вновь крикнул Феликс.

Улыбки на лице Даффи как не бывало. Он продолжал потирать ушибленное бедро.

– Эй, а ты кто такой? – крикнул он Льюистону.

На этом все и закончилось. Феликс опустил биту. Чак повернулся лицом к дереву.