Что ж, прощай, Клаудиа. Ты помогла мне. Ни к чему не обязывающие отношения вкупе с изрядной алкогольной интервенцией очень расслабляют. Я чувствовал во всем теле восхитительную легкость.

Но мне пора было подумать о работе.

Около семи вечера, как мы уславливались с Аленой, я снова пришел в парк Шато. Я помнил, что она не знает меня в лицо – впрочем, и от Соснихина, и от Ворсятова можно было ожидать любой двойной игры.

Я прогулялся по парку. Народу, как и вчера, было много. Однако Румянцеву я узнал сразу. Она сидела на скамейке, в солнцезащитных очках на пол-лица, и напряженно всматривалась в тем направлениях, откуда в парке появлялись новые посетители: в сторону лифта и тех ступенек, что вели с улицы. Взглянув на нее, я сразу понял Ворсятова (да и Зюзина с Соснихиным): девушка была очень хороша и очень секси. Конечно, испытания последнего времени оставили на ней свой отпечаток. Одета она была чрезвычайно скромно. Видимо, наряжалась теперь в каком-нибудь секонд-хенде или на Преображенском рынке местного, ниццианского значения: бесформенные джинсы и футболка; волосы спрятаны под панамкой. Я два раза прошел мимо нее. На меня она внимания не обратила. Я к ней не подошел, не окликнул. Народу в парке полно. Кто знает, что придет ей в голову. К тому же я любил играть по своим правилам.

Я мог бы выследить девушку и вызнать, где она проживает, – однако не стал этого делать. Легче немного подождать, пока она созреет и сама упадет мне в руки.

Я спустился вниз, в город, на лифте и отправился все в тот же ресторан на площади Гарибальди ужинать морепродуктами. Телефон звякнул в половине девятого. Послание от Румянцевой звучало слегка истерически (чего ваш покорный слуга и добивался):

Ты не пришел… Что случилось?

Я выждал кофе, десерт и ответил, лишь вернувшись в гостиницу:

Я видел тебя. Выглядишь, кстати, неважно. Не подошел, так как, возможно, за мной следят. Я постараюсь их сбросить с хвоста и, если удастся, буду ждать тебя завтра, в то же самое время, в кафе ***.

Я же говорил, что люблю играть по своим правилам. Практически сразу мне пришел короткий ответ:

ОК.

Кафе, в котором я назначил свидание, размещалось в бедной части города и успехом у туристов, да и горожан, не пользовалось. Я приметил его еще вчера, когда слонялся по улицам города-курорта.

Назавтра в четверть восьмого я прошел мимо него: три столика на улице, четыре в зале. Алена сидела на улице и пила через соломинку колу. Я готов был поклясться, что это было самое дешевое блюдо в меню. В ожидании хахаля она постаралась подкраситься и приодеться: укладочка, маникюрчик. Она нервничала. Однако ее природная, бьющая через край красота была очевидна даже через напряг и более чем скромную одежонку.

Я отодвинул стул и сел напротив. Она остолбенело глянула на меня.

– Я от Андрея, – сказал я.

– Кто вы? Что с ним? – немедленно переспросила она.

– Сожалею. Он в Москве. Он арестован.

Надо было видеть, как меняется ее лицо. Она сразу поняла, что я не вру, и от надежды и ожидания, которыми оно было преисполнено минутой назад, оно окрасилось крайней обидой и разочарованием. На глазах выступили слезы.

Мне было жаль Алену, но я не собирался щадить ее. Она связалась с негодяем и настоящим убийцей и сама пошла на преступление. Пора бы ей снять розовые очки и узнать, как все обстоит на самом деле.

Я представился, кто я, и сказал, что работаю на губернатора Ворсятова. Она дернулась было, но я сказал утешающе:

– Я здесь, в Ницце, один. Нет, кроме меня, никаких мордоворотов. И я не собираюсь вас выкрадывать и в стиле КГБ вывозить в Россию на расправу. А Михаил Владимирович готов вас простить. При определенных условиях, правда – о которых ниже.

– Что с Андреем?

– Я же говорю, он жив, здоров, но арестован и подозревается в нескольких преступлениях. И потом, нет никакого Андрея. Это вымышленное имя, под которым вы знали некоего Влада Соснихина. Если вы позволите, я расскажу вам эту историю с самого начала.

И я поведал ей все: про бывших одноклассников из областного города Сольска – Ворсятова и Соснихина, и как первый сделал карьеру и выбился в губернаторы. А второй однажды, где-то полтора-два года назад, узнал про некогда погибшую по вине первого свою возлюбленную Машу Харитонову. И про переметнувшуюся на сторону сильного Юлию Евхаривцеву. И решил Ворсятову мстить. И орудием мести избрал ее, Алену. Познакомился с ней и влюбил в себя. А потом фактически подложил ее под Ворсятова. И вместе с нею обчистил сейф в подмосковном особняке провинциального губернатора.

– Зачем я-то ему была нужна?! – в отчаянии воскликнула девушка. – Если все так, как вы говорите? Он бы сам мог Ворсятова ограбить!

– Расскажу позже, – поднял я палец. – А пока о том, что творил Соснихин после ограбления.

И я поведал, как убили (неизвестного ей) Вячеслава Двубратова. И как пытались напасть на ее подругу Зою. И, наконец, что Соснихин и подручные убили ее мужа Зюзина. И перед смертью его пытали.

Тут девушка совсем разревелась.

– Я вам не верю! Не верю! Зачем?! Зачем ему Женька?! Зачем он сделал это?!

Хозяин – он же подавальщик – со всевозрастающим недоумением глядел от прилавка через стекло на выясняющих взаимоотношения русских. Алена вскочила и, заливаясь слезами, бросилась внутрь кафе, в туалет. Хозяин подошел ко мне и с опаской и недоверием спросил, все ли в порядке.

– Более-менее, – сказал я. – Извините, но у этой мадам муж умер.

Хозяин сокрушенно покачал головой и спросил, может ли он чем-нибудь помочь. Хорошие все-таки ребята эти империалисты, ничего не скажешь. Я попросил его принести двойной виски мне. И воды – безутешной вдове. Он удалился, притащил заказ, потом повторил мне спиртное. И лишь спустя много-много времени – я уже начал думать, что она не справилась с собой и ушмыгнула через кухню, – все-таки явилась Алена.

И тогда я рассказал ей, в чем заключалась суть ограбления, в котором она участвовала. Что главным для Соснихина была не кража. Кража – мелочовка, приятный гарнир. Главным было – подставить своего друга Ворсятова.

– Он ведь дал вам поддельный паспорт, так? Тот, с которым бы вас задержали на границе? – спросил я. (Об этом сообщил мне, со слов Соснихина, губернатор.)

Она мелко, с ужасом в глазах, закивала.

– И еще, в самый момент ограбления он подсунул вам, вместе с валютой и парой драгоценных вещиц, три флешки из сейфа. Которые содержали некую очень, ОЧЕНЬ компрометирующую Ворсятова информацию. Они у вас?

Она завороженно кивнула.

– Вы смотрели, что на них?

Она отрицательно помотала головой.

– Вы делали с них копии?

– Нет, никаких.