а мне было плевать, я с трудом удерживал на лице маску скорби и грусти. Это очень сложно сделать, когда тебя переполняют совсем другие чувства. Свободен. Теперь я свободен. Я могу вернуться домой, не оглядываясь на свою прошлую жизнь и не бояться за безопасность своей семьи.

Нет. Я не обольщался, что меня примут с распростертыми объятиями, я просто не имел права требовать что-то от Марины, тем более после того, что с ней сделал. Я понимал, что за это время она вполне могла выйти замуж за своего Алекса или за другого мужчину. Я просто хотел иметь возможность видеть ее хоть иногда и общаться со своими детьми, надеюсь, она позволит мне это. Теперь мне будет достаточно даже этого. Это не сделает меня счастливым, но мне снова будет ради чего жить.

Сначала я приехал в дом родителей. Нужно было показаться им на глаза и убедить, что со мной на самом деле все в порядке. Мать просто радовалась со слезами на глазах, а отец хмурился и отводил взгляд. Он знал почти всю историю и чувствовал себя виноватым, хорошо хоть матери хватило ума не рассказывать все подробности.

Позже, сидя в кабинете отца, я получил полный отчет от своей службы безопасности о том, как весь этот год жила моя семья. Марина все это время жила в доме своей матери, значит, не захотела жить в нашем. Не то, чтобы я надеялся, но эта новость больно кольнула. Одно только радует, замуж она пока не вышла. О том, был ли у нее все это время мужчина, я выяснять не стал, потому что прав на это у меня давно уже никаких не было.

Глава 26

Марина

Собраться с двумя детьми на прогулку тот еще квест, тем более, если они отказываются одеваться сами и балуются между собой. Пока одеваю Матвея, Даня умудряется стащить одежду с себя обратно, вот упертый. В итоге с помощью няни, которая для нашего общего удобства жила с нами в одном доме, нам удается наконец-то выйти на улицу. Дети играют в песочницу, а я сижу рядом на качелях и постепенно углубляюсь в свои мысли.

За этот год я стала очень богатой женщиной. Сначала ко мне перешло дело матери, мы с Аленой вдвоем его теперь тянули, потому что мама решила уйти на пенсию и проводить больше времени с внуками. Этого богатства у нее теперь было много.

Потом со мной на связь вышел Алекс, видимо ему требовалось время, чтобы смириться с моим решением и простить. Он предложил мне стать лицом его бренда, того самого, который представлял украшения и драгоценности. Сначала я отказалась, потому что не видела смысла пересекаться с ним даже по работе, это тяжело и неправильно для обеих сторон. Но он сумел меня переубедить, потому что уже многое было сделано и отснято, еще в те времена, когда я работала моделью. Переделывать всю эту работа с нуля было затратно, как в денежном, так и в физическом смысле. В итоге я снималась раз в месяц для каталогов и отправляла фотографии Алексу через агента, лично с ним мы больше не виделись.

Про Егора я знала очень мало, почти ничего за прошедший год. Несколько раз, когда ездила в гости к его родителям, пыталась выяснить подробности, но у меня было такое чувство, что они и сами ничего толком не знали. Жив, здоров и на этом все. Общаться с ними слишком часто у меня не было никакого желания, поэтому я отделывалась редкими визитами, только для того, чтобы показать внуков. На Матвея они первое время смотрели настороженно, но потом приняли. Я им объяснять ничего не стала, мне было плевать, что они обо мне подумают, скорее всего, Егор как-то сам донес до них эту информацию.

Я встаю с качелей, оставляю детей под присмотром няни и иду за ворота, чтобы загнать свою машину в гараж. Едва выхожу на улицу, мой взгляд привлекает знакомый автомобиль и мужчина…, который стоит, скрестив на груди руки, прислонившись к этому автомобилю.

Мое тело мгновенно деревенеет и наполняется дикой слабостью. Ноги подкашиваются и, чтобы не рухнуть на землю, я опираюсь на свою машину. Не смотря на долгую разлуку и темные очки, я узнала его мгновенно. Как тут не узнать, если он снится мне каждую ночь, если я до сих пор помню, как он умеет целовать и сводить с ума. Я и раньше не могла вытравить его из головы, даже, когда очень сильно хотела этого, а сейчас… сейчас я четко понимаю, что он в моем сердце навсегда. Ни единого шанса забыть, ни малейшего…Он стоит и смотрит прямо на меня, улыбается своей особенной улыбкой, а я, как дура не могу успокоить свое сердце и сдвинуться с места. Егор отрывается от машины и идет ко мне, а я до сих пор не могу поверить глазам, что вот он передо мной живой и здоровый.

Адреналин горячим сгустком бьет прямо в грудную клетку, разносит жар по всему телу, разгоняет кровь по венам и возвращает мое израненное сердце к жизни. Вернулся. Он ко мне вернулся.

— Привет, — первым здоровается и внимательно рассматривает мое лицо.

— Привет, — хрипло отвечаю и громко сглатываю.

— Как ты? Как дети?

— Хорошо, — тихо отвечаю, а он в этот момент снимает свои очки. Теперь уже я впиваюсь в него взглядом. Как же давно я не видела его. Целую вечность.

На глаза сами по себе набегают слезы, а мне совсем не хочется сейчас, чтобы Егор это увидел, поэтому я быстро отвожу взгляд, отлипаю от машины и отворачиваюсь.

— Пойдем, — зову его за собой, — там дети гуляют во дворе, увидитесь, наконец.

Я иду вперед, незаметно смахиваю слезы, Егор идет следом за мной, не оглядываюсь, просто слышу его шаги. Мне нужно сейчас немного времени прийти в себя, так желала увидеть его, но в итоге оказалась не готова к встрече.

Егор садится на корточки рядом с песочницей и внимательно смотрит на сыновей. Его лицо сейчас такое взволнованное, на губах легкая улыбка, а глаза подозрительно блестят. Он осторожно берет Матвея на руки и сажает к себе на колени, а я замечаю, как подрагивают при этом его руки. Он утыкается ему в макушку и крепко зажмуривается, а, когда открывает глаза, я вижу в них слезы. Тут уже и я не могу сдержать своих.

Даня, увидев отца с братом, подходит