Лоберг изменился, здесь появился торговый центр, к которому специально проложили объездную дорогу, возникли улицы с ограниченным по скорости движением, оборудованные игровые площадки для детей и новый детский сад со специальной кухней и благоустроенными туалетами. А в начальной школе в деревне все еще протекала крыша во время дождя и при плохой погоде отменялись спортивные занятия, потому что пристройка в любой момент грозила обрушением. И теперь Эрих Йенсен утверждал, что крестьянское хозяйство больше не вписывается в облик города.

Эрих не говорил о том, что им мешало в действительности. Мальчик, время от времени сбегавший от матери. Бегавший по улицам и обзывавший девушек «сволочью». Только одиннадцати лет от роду, и уже почти такого же роста, как отец. Говорили, что недавно Бен даже напал на Хайнца Люкку.

Адвокат, исполнявший функции члена муниципалитета, проводил беседу с директором начальной школы. Речь шла о постройке небольшого спортивного зала. И когда Хайнц Люкка покинул школу и только было собрался открыть дверцу машину, на него набросился Бен. Немолодой мужчина чуть не упал. Тея Крессманн, оказавшись свидетельницей случившегося, в тот же вечер это рассказала Рихарду, а на следующий день всем, кто согласился ее выслушать.

Хайнц Люкка только посмеялся над ее болтовней. Напал — какая чепуха! Бен увидел его, в порыве бурной радости перебежал улицу и бросился на него, желая обнять. Пожалуй, несколько резко, но без всякого злого умысла. Кто может запретить мальчику проявлять радость и отказать ему в праве на проявление некоторой нежности? И что значит «обзывает девушек»? Скорее наоборот, пояснил Хайнц Люкка. Стоит бедному парню где-нибудь только появиться, как сразу раздается: «Проваливай, идиот!»

Неужели он не может защищаться и тоже иногда обозвать обидчика в ответ? Обозвать, и только, — больше он никогда ничего не делает.

Но Хайнц Люкка тоже пытался уговорить Якоба на переезд, приводил аргументы о спокойствии в полях под открытым небом и делился собственными планами. После того как у него из-под носа увели земельный участок на Бахштрассе, он теперь рассчитывал на приобретение общественного луга, не желая довольствоваться оставшейся одичавшей половиной. Хайнц нисколько не сомневался, что луг ему отдадут. Для чего городу нужен луг?

Однажды вечером, чтобы подбить Якоба на переезд, Хайнц Люкка зашел с несколькими планами строительства. Якоб посмотрел планы, выслушал, каким Люкка представляет себе будущий дом Якоба. Жилые помещения с огромной террасой на южной стороне, камин. Студия фитнеса в подвале, выложенный кафелем пол и изразцовая плитка на стенах, доходящая до потолка, встроенный душ и все устройства, необходимые для поддерживания себя в форме.

Якоб подумал, да не рехнулся ли Хайнц Люкка, предполагая, что и он станет заниматься чем-то в этом роде. Или он воображает, что с помощью накачивания мышц живота и занятий с гантелями из гнома можно сделать атлета? Еще Якоб услышал, что город для Пауля и Антонии Лесслер с юга по направлению к шоссе проложил и заасфальтировал проселочную дорогу. Для Якоба и Труды тоже проложат предназначенную только им дорогу — или приведут в нормальное состояние ту, которая ведет к старой усадьбе Крессманна.

Но Якоб упрямо не соглашался. Силой они не могли его переселить. Его не запугать, как Труду, часто предлагавшую мужу обдумать все же еще раз возможность переезда. Со временем просьбы Труды становились все настойчивее, причем она рассказывала меньше половины того, что, собственно говоря, должна была говорить мужу.

Хотя большую часть времени Бен сидел в домике на груше или играл у резервуара с водой, но, если Труда не контролировала его каждые четверть часа и не приносила мороженое или какое-нибудь другое лакомство, он убегал.

Люди говорили правду — он бегал за девушками по всей деревне и кричал им вслед что было сил: «Сволочь!» Конечно, неприятно, но все-таки относительно безобидно. Критической ситуация становилась, когда он находил где-нибудь нож. А он находил его всегда, даже когда Труда думала, что все ножи лежат запертые под замком. Тогда Бен размахивал ножом перед глазами детей и кричал: «Руки прочь! Холодно!»

После каждого такого случая жители деревни заявляли, что он социально опасен. И всякий раз Труде приходилось до хрипоты в голосе убеждать людей, что он ничего плохого не хотел. Что только хочет предостеречь детей, чтобы они не брали в руки нож, так как он сам неоднократно об него ранился.

Защищая его, она лгала с такой убежденностью, что сама начинала верить своим словам. Но что можно было поделать с тем, что он возмужал? Нельзя же его кастрировать, как кота. И получалось, что лучшим решением для их семьи было бы жить за пределами деревни.

В один из вечеров в конце лета 84-го года Труда вновь попыталась убедить Якоба. В тот день она зашла на час на новый двор Лесслеров навестить свою младшую дочку и Антонию. Она не стала говорить мужу, что ходила в гости вместе с Беном, которого больше не оставляла без присмотра. Она рассказала Якобу о других вещах.

Великолепный дом отстроили себе Пауль и Антония: светлые, просторные, обставленные современной мебелью помещения. На дворе все модернизировано. И вокруг ни одного человека, который возмущался бы по какому-либо поводу. В то время как Труда пила кофе в гостиной Антонии, дети играли на дворе. Андреас и Ахим носились на новых велосипедах по лужам, оставшимся после прошедшего ночью дождя, и, когда грязь брызгала в разные стороны, вопили от восторга. Рядом с гаражом Аннета с подругой играли в конкурс на звание королевы красоты. Транзистор, включенный на полную громкость, полоски ткани на бедрах и груди, остальное — обнаженное тело.

Младшие — Бритта и Таня — плескались в наполненном до краев надувном бассейне на террасе, время от времени носили наполненные водой ведерки через двор и выливали их в лужи, ликовали и взвизгивали с мальчиками наперегонки. Одним словом, адский шум, но никто не жаловался.

В длинной речи, обращенной к Якобу, описывая преимущества расположенного за границами деревни двора, Труда ни разу не упомянула Бена. Он тоже носился между девушками у гаража и малышками у детского бассейна, изо всех сил кричал «сволочь!» или «прекрасно!» и размахивал в воздухе руками.

Труда только заметила, что в плохую погоду Антония сыновей и Аннету отвозила в школу и забирала домой на машине. В остальных случаях дети ездили в школу на велосипедах. А Бен не умел ездить на велосипеде.

В полшестого они вернулись домой. Желудок Якоба явственно бурчал, и Труда наконец встала к плите. Едва она взяла сковороду и бросила на нее несколько разбитых яиц, как Бен сел за стол. Якоб тоже остался на кухне, собираясь воспользоваться случаем и обо всем спокойно поговорить с женой. В первую очередь о том, какие мысли возникли в его голове во время их бесполезной прогулки. Может быть, все-таки стоит поговорить с полицией и позволить специалисту опросить Бена. Но не важно, что он говорил, — от нее он не получил никакого ответа, только болезненные взгляды, красноречиво говорившие сами за себя.