И вот однажды зимним утром Эмма почувствовала боль в лопатках. На другой день боль усилилась. А на третий день смотрит Эмма в зеркало и глазам не верит: у нее за спиной выросли… крылья.

Да, да, самые настоящие крылья. Как у лебедя.

Тут в комнату вошла толстая тетя. Она жевала кусок колбасы. Тетя сразу увидела крылья.

– Эт-то еще че такое?! – сказала она. А потом как заорет: – Харито-о-н!

Тут же явился толстый дядя. С кухонным ножом. Дядя разделывал на кухне мясо для котлет.

– Че? – спросил он.

– Гля-ка, – показала тетя. – У этой паршивки крылья выросли.

– Счас отрежем, – подскочил дядя к Эмме и взмахнул ножом.

Эмма вся сжалась от страха.

– Да погоди ты, – остановила тетя дядю. – Слушай, че я придумала. Мы оденем на крылья чехол, и пускай девчонка возле церкви побирается. Может горбатой кто и даст денежку.

– А мы эти денежки копить будем! – подхватил дядя.

Они заставили Эмму сшить чехол, и теперь вместо белоснежных крыльев у нее за спиной торчал уродливый горб. Тетя отвела Эмму к церкви.

– Смотри, – пригрозила она, – принесешь мало денег – накажу.

И ушла домой есть котлеты.

Было холодно, и Эмма вскоре почувствовала, что замерзает. Чтобы немного согреться, она отправилась бродить по улочкам и переулкам, вокруг церкви. Шла Эмма, шла, и вдруг с ней стали твориться необъяснимые вещи.

С одной стороны – она так и идет по заснеженной улице; а с другой стороны – видит, что она находится в волшебной стране.

В этой стране растут огромные-преогромные цветы, над которыми, как птицы, летают прекрасные белокрылые юноши и девушки.

Видит Эмма, что и она превратилась в прекрасную девушку. Уродливый чехол, в котором прятались Эммины крылья, исчез. Эмма свободно взмахнула крыльями и… полетела.

Навстречу ей летел прекрасный юноша.

– Как вас зовут? – спросил он у Эммы.

– Эмма, – ответила Эмма. – А вас?

– Норман, – сказал юноша.

Молодые люди сразу же влюбились друг в друга, но…

Но тут Эмма вновь оказалась у церкви. Опять она была маленькой горбуньей в стареньком пальто.

«Ну вот, – печально подумала девочка, – я уже схожу с ума. У меня начались галлюцинации».

Только она успела это подумать, как к ней подошел мальчик. Одет он был так же, как и Эмма, в старенькое пальто. А за спиной у него так же, как у Эммы, торчал уродливый горб.

– Эмма? – неуверенно произнес мальчик.

Девочка вгляделась в его лицо.

– Норман, – прошептала она. – Значит, это была не галлюцинация?

…И с тех пор они каждый день, взявшись за руки, уносились в волшебную страну, где всегда было лето и никогда не было ночи.

Но однажды, вернувшись в неуютную и холодную страну, они увидели, что их здесь уже нет. Ударили сильные морозы, и детские горбатые тела замерзли возле церкви. И их закопали на кладбище.

Эмма и Норман, конечно, обрадовались, что все так удачно получилось. Ведь они знали, что они вовсе не умерли… И взмахнув крыльями, Эмма и Норман уже навсегда улетели в страну вечного счастья, вечного солнца и вечной любви.Домик на краю жизни

Жил на свете старый сказочник. Он жил в маленьком домике, который стоял на самом краю жизни.

А когда-то, когда старый сказочник был еще молодым сказочником, он жил в большом городе, где было полным-полно детей. И сказочник с вечера до утра писал свои сказки, а с утра до вечера читал и рассказывал их детям… Читал… читал… рассказывал… рассказывал… А годы шли… шли… И молодой сказочник постепенно превратился в старого сказочника; а дети, которым он читал и рассказывал свои сказки, выросли и стали взрослыми. Новым же детям старые сказки старого сказочника были ни к чему. Им хотелось чего-нибудь новенького.

Поэтому старый сказочник и переехал из большого города на самый край жизни. Построил здесь домик и…

И стал в нем жить.

А чтобы не скучать в одиночестве, старый сказочник выдумал себе маленькую девочку по имени Эс; а чтобы ей было не скучно, он выдумал для нее пушистого кота по фамилии Филимонов; а чтобы коту было не скучно, старый сказочник выдумал семерых мышат. Ну а уж мышатам скучать не приходилось; Филимонов гонял их по всему дому с утра до вечера.

Вечерами же все собирались на деревянном крылечке, и старый сказочник рассказывал свои сказки.

Так они и жили.

Но вот однажды в домик на краю жизни кто-то постучал: тук-тук-тук.

– К нам пришли гости! – обрадовалась маленькая Эс.

– Нет, – сказал старый сказочник, – это не гости. Это пришло мое время. Пора в путь.

И он начал собираться.

Впрочем, собирать ему было особенно нечего, потому что, кроме старых книжек с его старыми сказками, у него больше ничего не было. Да и эти книжки он решил не брать с собой, а оставить маленькой Эс.

Маленькая Эс посмотрела в глаза старого сказочника, и ее собственные глаза наполнились слезами.

– Ты уходишь за край жизни? – тихо спросила она. – И больше никогда-никогда не вернешься? Значит, ты… умрешь.

– Ничего подобного, – возразил старый сказочник. – Есть люди, которые умирают, а есть – которые не умирают. Я просто теперь буду жить… на Луне. Во-о-н там, – кивнул он на окно, за которым висела Луна.

Маленькая Эс задумчиво посмотрела на оранжевую, словно апельсин, Луну.

– И долго ты там собираешься жить?

– До тех пор, пока ты будешь меня помнить, – ответил старый сказочник.

Тогда маленькая Эс достала из сундучка свитер, который она сама связала, и протянула старому сказочнику:

– Вот, возьми. На Луне ведь очень холодно. Он тебе там пригодится.

– Какой тепленький, – сказал старый сказочник, надев свитер. – Буду кататься в нем на лыжах. С лунных горок.

И погладив по шерстке кота Филимона и семерых мышат, старый сказочник отправился за край жизни. А маленькая Эс пошла его провожать. Когда они подошли к самому краю жизни, старый сказочник сказал:

– Пока-пока, маленькая Эс. Дальше я пойду один.

И он пошел по дороге, по которой в свое время придется пойти абсолютно всем, в том числе и вам, мои маленькие читатели и читательницы. Маленькая Эс глядела ему вслед; все глядела, глядела, глядела… И ей очень хотелось, чтобы старый сказочник вернулся. Хотя бы на минуточку.

И старый сказочник вернулся.

– Но только на минуточку, – сразу предупредил он. – Совсем забыл тебе сообщить одну о-очень страшную тайну. Ты как, не испугаешься?

– Не испугаюсь, – пообещала маленькая Эс, хотя сама тут же испугалась.