А почему Снежины вот так нагло что-то требуют у сотрудников клана Керн? Они ничего не перепутали? Например, наши лаборатории с теми, которые принадлежат их клану? Почему никто из Снежиных не связался со мной, пока Виталий Павлович отдыхает?

— Откуда мне знать, почему? Мне, Константин Витальевич, это не интересно. Так вы оградите меня и мои исследования от этих пираний иллюзорных? — заметив мой задумчивый взгляд. Направленный на пластину, Краснов с такой быстротой ее спрятал, словно боялся, что я вот-вот наброшусь на него и отберу его крошку.

— Я постараюсь сделать это, Евгений Иосифович, не беспокойтесь, — заверив слегка помешанного ученого, что костьми лягу, но не допущу пираний в его лабораторию, я с облегчением наблюдал за тем, как он уходить, задрав подбородок куда-то к небесам.

— Что это только что было? — я потер переносицу. От сегодняшнего бешенного дня у меня начал болеть голова.

— Это нормально, — хмыкнул Звягинцев. — Керны просто не часто здесь появляются, иначе бы были в курсе, чего можно ожидать от какого начальника какой лаборатории. Вот только насчет Снежиных я могу вам ответить, во всяком случае, почему они себя здесь как дома почувствовали. Собственно, поэтому я вас и позвал, — и он сделал приглашающий жест рукой в направлении лифтов.

Поднимались мы недолго, всего до второго этажа. Меня, если честно, эта боязнь Кернов лестниц уже начинает напрягать. Потому что ничем иным, кроме как боязни я эту маниакальную приверженность к лифтам и полное игнорирование других средств подъема, я назвать не могу.

Второй этаж несколько отличался от всех остальных хотя бы тем, что от лифта не шел длинный коридор через весь этаж, а какие-то многочисленные закутки, произвольно заканчивающиеся тупиками. Если не знать, где и что расположено, то на этом этаже легко заблудиться.

Я шел за Звягинцевым, который показывал дорогу. Мы прошли, наверное, половину этажа, когда он свернул в очередной короткий коридор, который для разнообразия не заканчивался тупиком, и открыл тяжелую металлическую дверь. Пока он ее открывал, я заметил пробегающие по двери искры магической защиты.

— У вас тут все очень серьезно, — когда я входил, то ощутил легкое сопротивление магического полога, который для тех, кому вход-выход не положен, превращался в непробиваемую стену.

— Да, серьезно. Правда, воспользоваться этим удается не так чтобы часто, — он хмыкнул. — Зато, когда удается, одна мысль в голове — ну и зачем? Лучше бы и дальше невостребованными эти помещения стояли.

Он открыл очередную дверь и мы очутились в допросной комнате. За металлическим столом сидели двое: секретарша Борзова и какой-то холеный мужик, я его, кажется, видел в той комнате, куда заходил, когда искал документы на титановые заготовки для крошек.

— Познакомьтесь, Константин Витальевич, Оксана Догиль и Сергей Образцов — главные соучастники и помощники Борзова. — Довольно пафосно представил их Звягинцев. — Возможно, есть и другие, мы это выясним, можете не сомневаться. Но Образцов — это пока единственный и самый близкий помощник покойного, кого назвала нам Догиль, после вдумчивой и очень долгой беседы.

— Сука тупая, — злобно выпалил Образцов, сверля секретаршу яростным взглядом. — Какого хера ты свой грязный язык распустила? Если бы болтать не начала, хрен бы они на меня вышли. А документы у нас в полном порядке, ни одна ревизия ни разу ничего не смогла найти. Так что никто бы про меня даже не подумал.

— Ах ты, козел, — секретарша даже вскочила, с явным намерением выцарапать Одинцову глаза. — Думаешь, я одна буду за всех вас отдуваться? Шиш тебе, боров кастрированный! Я не собираюсь за вас перед кланом один на один оставаться! Тем более что моя вина в ваших делишках сбоку с краю! Ты что действительно думаешь, тварь продажная, что клан нас эсбэшникам отдаст? Да как бы ни так. Они нас сами закопают, без посторонней помощи!

— Это самосуд! Никто не посмеет! — я удивленно посмотрел на Звягинцева. Откуда это чучело вылезло, если вообще ничего не знает о порядках, принятых в кланах?

— Ты идиот? Я, конечно, понимаю, что ты всю жизнь в своем Хреножопинске жил и ни с одним из высших кланов ни разу не сталкивался. Но быть настолько дремучим, — Догиль презрительно фыркнула. — Так ты поэтому во все это ввязался? Потому что не знал, что с тобой сделают, если поймают? — она расхохоталась и упала снова на стул. — А Борзов молодец был. Нашел полного лоха и припряг к своим делишкам. Сам-то постоянно пистолет в столе держал наготове, чтобы проще уйти. Козлина, — он всхлипнула и закрыла лицо ладонями.

— Но все равно это не повод, чтобы меня сдавать! — теперь вскочил Одинцов.

— Ты специально их вместе в одной комнате посадил? — я повернулся к Звягинцеву, и тот кивнул. — А если бы они друг друга убили?

— Не смогли бы. Между ними преграда стоит, не смогли бы дотянуться.

— А, так вот почему ты так спокойно стоял, когда эта красотка бросилась на этого дремучего типа. Мне вот только одно интересно, он что с Виталием Павловичем никогда не встречался, если такое странное представление о Кернах имеет?

— Его принимал на службу Борзов, у начальников отделов и лабораторий есть такие полномочия, — Звягинцев не смотрел на меня, его взгляд был устремлен к задержанным, которые, похоже, только что поняли, что находятся в комнате не одни. — Мне удалось выяснить, что из-за того, чтобы затруднить разного рода проверки и был настолько раздут штат бухгалтерии. Пятьдесят процентов служащих там действительно осваивали только кофе в кофеварке, да кое-какие бумаги с места на место перекладывали. Мне только не совсем понятно, неужели Виталий Павлович не замечал, что лаборатории становятся слишком затратными?

— В то-то и дело, что нет, — я думал об этом по дороге сюда и пришел к определенным выводам. — Это лаборатории, здесь расходы плавающие, так что, для преступной схемы лучшего места не придумаешь. А чтобы растущие расходы не бросались сильно в глаза, Борзов и начал ограничивать сотрудников в финансировании. — Я вздохнул. — Мне другое интересно, как дед мог реагировать на кабинет с приемной и секретарем у хоть и главного, но все же бухгалтера?

— А вот на этот вопрос я могу ответить, — хмыкнул Звягинцев. — Когда приезжал Виталий Павлович, эта новость как пожар разлеталась по всем лабораториям. Борзов тогда выгонял