ты начал ради того, чтобы сэкономить пару секунд на перекрестке. Ты монстр, Антон. — едва сдерживая смех сказало оно

— Я знаю. — уставши ответил Антон

— Даже не будешь отпираться и просить прощения?

— Я слишком устал. Лену уже не вернуть молитвами и просьбами. Прощение нужно только мне. И ты — не она.

— Ты удивляешь меня. Кажется, ты начинаешь понимать.

Тело монстра возвращалось в исходное положение издавая звуки ломающихся костей и снова стало похоже на Лену. Приняв изначальную форму, она повела себя так, будто ничего не заметила и продолжала сидеть и насвистывать песню, которую Антон слышал в момент аварии.

— Я люблю тебя. — Лена ласково шепнула Антону на ушко

Эти слова стали ударом озарения для Антона. Покорежившись от них Антон встал со скамейки.

— А я тебя нет. — сказал он

— Что? Что ты такое говоришь? — спросила Алиса

— Да. С самого момента пробуждения я понимал, что уже ничего не будет. Просто не хотел в это верить… Мне было страшно… Мне нужен был якорь, что будет удерживать меня, и ты им стала. Но я желал тебе смерти. Не потому, что я тебя ненавидел, а потому, что не мог тебя отпустить. Ты душила меня все это время и приносила лишь страдания. Как и я тебе. Ты могла быть с толей, или с кем угодно еще. Забыть про меня, но я не давал тебе этого сделать. Во всем виноват лишь я. Но наконец-то я свободен.

— Ты понял. — голос Лены вновь затроил — Ты наконец-то все понял.

— Да. Дмитрия Валентиновича, Толика, Софью из клуба, и многих других — всех их мне нисколько не жаль. Я просто боялся, что Антон умрет. Как это было с тем человеком на чердаке.

— Да…Ты близок! Может, ты даже догадался, кого видишь перед собой?

— … Ты, это я. Безжалостный убийца, которого не гложет ничего. Тот, кто не чувствует сострадания и не испытывает боли. А я — остатки Антона.

— …Две сущности, сосуд один, но вскоре мы единым целым будем… Ты позабавил меня, Антон. Наш с тобой спектакль окончен… Значит, можно убрать декорации.

Солнце упало за горизонт и на мир упала непроглядная тьма. Антон остался один в бесконечной черной пустоте, зависший между ложью и истиной, между жизнью и смертью.

Очнулся Антон через много часов, когда луна завершала свое шествие по небу, уступая своему неизменному сопернику. Небо постепенно окрашивалось в лазурь. Антон бежал не зная куда, просто для того, чтобы не быть свидетелем того, что натворил. В ванной комнате квартиры на четвертом этаже, где по роковой ошибке никто не запер окно, лежало тело некогда бывшей ему возлюбленной девушки.

В приступе беспамятства ноги принесли его прямо к Алисе. Неожиданно для нее он упал к ней на колени и начал рыдать. Когда она спрашивала, что с ним происходит он пытался ответить, но получался лишь невразумительный бубнеж, прерываемый всхлипываниями. В итоге Антону набралось сил выдавить из себя: "Я убил ее… Зачем я это делал?" и услышав это Алиса попросила Виктора о помощи.

Когда он пришел Антон уже прекратил истерику. Он сидел, уставившись сквозь стену и не реагировал ни на чьи слова.

— Послушай, Антон. — взглядом Виктор попросил Алису выйти за дверь — Я должен тебе рассказать кое-что… Четырнадцатое Августа не только день смерти всей моей семьи, но и день моего второго рождения… Я знаю, каково тебе.

Виктор был первый, на чьи слова обернулся Антон.

— В своей могиле я никогда не был… После развода я не видел детей много лет. И последний раз мы встретились на похоронах… на моих. — Виктор задрожал в голосе — Мое тело нашли не сразу, потому что я жил один. Я очнулся в гробу и надо мной стояли люди со свечами. Я испугался и не помню, что было дальше. Но когда я очнулся, то увидел, что под моими ногами лежит мой сын, моя дочь, и моя жена. Я тебя очень хорошо понимаю… Тогда я струсил и убежал. Даже не смог взглянуть на них. Очень долго я слонялся бесцельно по улицам и видел толпы таких же как я. Отчаявшись я хотел сбросится с моста и разбиться о воду. И вот, когда уже оставалось только чуть наклониться вперед, Алиса не дала мне этого сделать. Может она и тебя вытащит?

— Ты винишь себя за то, что сделал. Ты их любишь. А я нет. И я не виню себя за ее смерть.

— Так почему же ты тогда плакал?

— Потому что больше у меня от себя прежнего ничего не осталось.

— Но у тебя осталась память о ней. Ты хочешь остаться собой прежним? Так храни ее.

— В том то и дело — Антон и Витя давно умерли. По земле шастают лишь их пустые оболочки. Незачем нам память о себе прежнем. Потому что никакого прежнего человека нет. Мы с тобой лишь осколки личности давно умерших людей. Их души горят в аду. И эти воспоминания не приносят ничего кроме боли, как нашей, так и тех, кого мы любили. Ты бы давно поехал в свой Мурманск. И я бы тоже что-нибудь придумал, но точно бы не слонялся под окнами Лены вечерами. И она не умерла бы по моей вине.

— Ты об этом хотел поговорить тогда на кладбище?

— Нет. Об Алисе.

— Тогда позволь закруглить. Ты слишком заумно прикрываешь собственные грехи. Отделяешь себя от Антона, только лишь бы считать себя хорошим человеком. Жертвуешь человеком в себе, соглашаешься на его смерть, и ради чего? Чтобы сбежать от ответственности. И не важно сохранил ли ты так называемую душу Антона или нет — ты все равно остаешься мыслящим существом с памятью того, кем ты был, и все твои решения, это продолжения решений Антона Викторовича. Заманчиво признать себя мертвым не так ли? Но это точно не мой путь. Я считаю себя живым. Немного. Мои руки по локоть в крови невинных, и все это сделал Витя — то есть я, и это грузом ложится на меня, но…, наверное, я заслуживаю жить, как и все…как и ты. Так