Затем она собрала остатки бумаг и планов в жестяное ведро, предназначенное для водных процедур, подожгла их и смотрела, как они горят, пока от них не остался лишь пепел.

Ана надела серебристо-белые перчатки в тон, набросила на плечи меховую накидку и, прежде чем уйти, в последний раз осмотрела опустевшую комнату. Она была готова. Рамсон внес их в список приглашенных как господина и госпожу Фарральд – распространенная брегонская фамилия, которая подстегнула любопытство Аны, но она ни о чем не спрашивала. У Рамсона на все были свои причины; и сейчас было неподходящее время, чтобы пытаться в них разобраться. Итак, она в одиночку предстанет перед воротами поместья, придумает причину отсутствия своего мужа. Оставшаяся часть плана остается неизменной: найти Тециева, заманить его в подвал, путь к которому Рамсон схематически изобразил в виде карты и заставил ее запомнить, покинуть особняк через секретный ход. Рамсон нанял экипаж, чтобы он увез их далеко-далеко отсюда.

Смеркалось; последние лучи солнца уступили темно-фиолетовому пологу ночи. На небе собирались тучи. Вдоль улицы зажглись фонари, и Ново-Минск ожил, наполнился искрящимся светом, шумным смехом и приглушенными, но вездесущими музыкой и песнями из баров. Жители Сальскова зажигали в окнах светильники из голубой бумаги и сидели дома, чтобы встретить Первый снег со своими близкими. Жители Ново-Минска выходили на улицы. Ана проходила мимо толп гуляк, поющих песни на старокирилийском, одетых в белые одежды и блестящие голубые уборы с карикатурным изображением богов. Они танцевали, смеялись и пили, свет фонарей отражался от их масок и от монет в их руках.

Ана шла быстрым шагом, держа наготове силу родства. Нервы ее были на пределе. Она изучила карту Ново-Минска: владения Керлана находились в получасе ходьбы от ее трактира.

Постепенно заполненные людьми мостовые расширялись, дома по сторонам становились больше, пока не превратились в кремовые особняки, резкий запах выпивки и канализации сменился ароматом ромашки, орхидеи и розы.

Наконец, в очередной раз повернув за угол, Ана увидела перед собой пункт назначения. Она ахнула.

Под серыми снеговыми тучами раскинулись пышные сады, краев которых не было видно, среди зелени были расставлены фонтаны и мраморные статуи. Посреди этого великолепия стоял особняк – бело-золотой исполин, подсвеченный сиянием фонарей.

Гости уже прибывали; кареты проезжали сквозь распахнутые золотистые ворота мимо неподвижных стражников, одетых в ливреи. Пешком приходили немногие, но все без исключения были облачены в ослепительные платья, пижонские черные костюмы и меха. Они проходили через ворота, а маски их ловили свет фонарей, тянущихся чередой через сад к главному дому.

Ана последовала за вереницей людей и нырнула в раскрытую пасть ворот. В имении Керлана она увидела самые претенциозные способы демонстрации богатства. По обе стороны от извилистых цементных дорожек, ведущих сквозь сад, были выставлены разные диковинки: кусты самых редких цветов, начиная от кирилийского ириса и заканчивая нандийской розой пустыни, вольеры с разноцветными птицами всевозможных видов. Ана прошла мимо небольшого загона, где обитали самые редкие животные в мире. Ей показалось, что она видела кемейранского снежного леопарда и бассейн с мифическим созданием – брегонским призрачным китом.

Ана чувствовала себя не в своей тарелке. Очевидно, Аларик Керлан был коллекционером.

Она постепенно приближалась к огромному особняку. Ей почудилось, что оконные стекла переливаются серым отливом, и по укутанной мехами спине пробежал холодок. Ана не удивилась бы, скажи ей, что при строительстве имения Керлана использовался черный камень, а обеспечение безопасности было организовано тщательнейшим образом. Дом возвышался и угрожающе нависал над ней, и Ана подумала, что он похож на громадного паука, восседающего в центре паутины из шпионов, брокеров и преступников, скармливающих ему секретные сведения и золото.

Из двустворчатых дверей красного дерева лились свет и музыка. Гости толпились на мраморных ступенях, и сквозь толпу Ана рассмотрела стоящую у входа шеренгу стражников и человека в черно-золотом камзоле, держащего в руках стопку пергаментов.

Ее сердце взволнованно колотилось, страх заставил ее замедлить шаг. Думать мешала кровь, пульсирующая в венах возбужденных гостей. Усиленные черным камнем стены угрожающе вибрировали.

Фарральд, напомнила себе Ана. Она была госпожой Фарральд. Швейцар не мог ее не пустить, у него не было на то причины. И выглядела она соответствующим образом.

Теперь нужно было соответствующим образом себя вести, и обманом и хитростью проложить себе путь внутрь.

Она подумала про Рамсона и его способность молниеносно переключаться с одной роли на другую. Ана расправила плечи, вздернула подбородок и влилась в поток гостей на ступенях.

Швейцар даже не посмотрел на нее.

– Имя и приглашение.

Ана остановилась, как будто наткнувшись на подводный камень. Приглашение. Почему Рамсон не говорил ничего о приглашении? Она прокручивала в памяти события последних нескольких дней, в течение которых они занимались разработкой плана.

– Г-госпожа Фарральд.

И ни разу Рамсон не упомянул эту жизненно важную деталь. Но почему? Удары ее сердца резонировали в висках.

Все это время он пытался ее обмануть?

Или же он просто отыгрывал какую-ту аферу, предоставляя ей ровно то количество информации, которое позволило бы завоевать ее доверие… но не больше, чтобы она не смогла обойтись без него?

Руками в белых перчатках швейцар перебирал пергаменты.

– Приглашение, будьте так любезны, госпожа Фарральд.

– Я… – У Аны вспотели ладони, а во рту пересохло. Она никогда не умела лгать. – Боюсь, я потеряла его.

Швейцар сочувственно посмотрел на нее; люди за спиной стали перешептываться.

– Прошу прощения, сударыня. Мы не пропускаем гостей без приглашения. Вы не могли бы отойти в сторону? Я пошлю за дворецким лорда Керлана.

Должно быть, от него не ускользнуло выражение паники на ее лице, потому что он добавил, как бы утешая ее:

– Не беспокойтесь, это всего лишь вынужденная мера предосторожности. Дворецкий лорда Керлана знает в лицо всех приглашенных гостей.

Чтобы перестать дрожать, Ана сильнее вцепилась в свою сумочку. Дворецкий лорда Керлана не узнает ее – и ее выставят отсюда, а может, даже арестуют. А ведь она даже не успела войти и попробовать разыскать Петра Тециева.

Думай, Ана. Она практически слышала упрекающий ее голос Рамсона, видела его выражение «я же тебе говорил», появляющееся на его лице всякий раз, когда она принимала необдуманное решение.

Думай. Что бы сделал Рамсон?

Швейцар поднял бровь.

– Сударыня, прошу вас отойти в сторону, чтобы мы могли продолжить принимать гостей.

Ана не могла сдвинуться с места, в голове ее роились идеи, но ни одна из них не была подходящей. Она могла бы украсть приглашение, вернуться в качестве другого гостя. Но швейцар гарантированно ее узнает и выведет на чистую воду. Она могла бы… могла бы…