Дочь Лютавы и Красовита должна была стать полоцкой княгиней, а заодно охранительницей своего мужа от мести младшей из вещих вил. По своему происхождению она очень хорошо годилась и для того, и для другого. И вот за ней приехали от жениха, а ее нет на месте.

– Нет бы этому хрену старому, Браняте, свою собственную невестку умыкнуть! – возмущался Красовит. – Его же сын пропащий обручен с кем-то?

Лютава кивнула, вспомнив веретено, воткнутое в ее избушке в матицу рядом с ножом княжича Огнесвета.

– Почему он за ней-то не поехал?

– Вот обручили бы Уладу с Бранемеровым сыном, тогда отдали бы ему, а дальше пусть сам разбирается, – вздохнул сидевший в углу Радомер.

– Зимоборов сын старше, вот первым и поспел, – пробормотала Лютава.

Сейчас она тоже жалела, что не вышло так, как сказал ее сын. Если бы Унелада предназначалась в невестки Бранемеру, то они, родители, отдали бы ее в женихов род, а дальше отец и сын разберутся сами, это уже их дело.

– Найди ты ему, Браняте, его невестку! – Красовит подошел к Лютаве и взглянул на нее в упор. – Ты же знаешь, где она.

– А подменить их нельзя? – вкрадчиво предложил Радом. – Ведь полочане Уладу видели еще совсем девчонкой. Авось не догадаются, что не та!

Родители уставились на него.

– Той, второй подменить, – пояснил он. – Вуя Лютомера дочерью, которая Бранемеровичу обещана. Они сестры, и вроде похожи одна на другую. И родом равны, и… если Столпомеру требовалась девушка-волчица, то Лютомерова дочь по этой части куда справнее нашей окажется.

– Ты откуда знаешь? – хмуро спросил отец.

– Я ее встречал один раз. Только вот темно было, плохо разглядел.

– Да ну вас! – Лютава отмахнулась от вопросительных взглядов мужа и сына. – Восемь лет уже Макошь их обеты бережет, если отнимем – обидится. Да и я на такой обман не пойду. Моя племянница ничуть не хуже моей дочери, но если уж другую невесту отдавать, то признаться все равно придется. Не выдашь же ты другую под именем Унелады Красовитовны! Этак Макошины нити настолько запутать можно, что все три вещие вилы потом вовек не распутают.

– Ну, придумай сама что-нибудь! – Красовит в досаде развел руками. – Сейчас гости из бани выйдут, за стол сядут да и спросят: а где невеста наша, почему не угощает? Отвечай им тогда сама!

– Я отвечу, – успокоительно кивнула Лютава. – Только ты уж тогда молчи, любезный мой. А ты… – она перевела взгляд на сына, – свою серую братию в поход поднимай. Невесту добывать поедешь.

– На Десну?

– Нет. – Лютава решительно качнула головой. – Ты поедешь в Смолянск…

* * *

Своего будущего зятя, нареченного жениха Унелады, Лютава не видела со времен сватовства и сейчас не могла не признать, что время жениться для него давным-давно пришло. Столпомеров внук, княжич Хортеслав, выглядел как истинный молодой Перун: рослый, сильный, с правильными крупными чертами лица, с пышными светло-русыми волосами, падавшими ниже плеч волнистыми прядями. Весь его облик дышал мощью, здоровьем, молодой бодростью и готовность броситься навстречу любым испытаниям, чтобы дать выход бурлящей силе. На коричневом шелке кафтана странновато смотрелся ремень из волчьей шкуры, но Лютава знала, почему он такое носит, и не удивлялась. В двадцать один год в нем уже чувствовалась привычка повелевать и принимать решения самостоятельно. Легче легкого было представить его вождем целого племени, главой сильной дружины и даже отцом многочисленного семейства. Лютава сожалела, что не может прямо сейчас дать ему невесту, которая ему обещана и так хорошо ему бы подошла. Рука об руку с Унеладой они поистине смотрелись бы как Лада и Перун!

Когда гости вышли из бани, хозяева уже ждали их в обчине у накрытого стола, богатого, как всегда по осени. Красовит, Лютава и Радом нарядились в заморские шелка, – красный, синий и зеленый – показывая свой достаток и хорошие связи. Войдя, старшие из полочан встали напротив, ожидая приглашения к столу: в середине сам Хортеслав, по бокам его кормилец Пожога и волхв Соловей. Из-за плеча княжича выглядывал такой же рослый, но худощавый парень с живым лицом и бойким взором: его товарищ, сын Пожоги, Огней.

Глаза гостей с беспокойством скользили по хозяйской семье. Хортеслав сохранял невозмутимость, но незаметно для самого себя хмурился, отчего его открытое лицо приобрело несколько мрачное выражение. Он явно хотел знать, где его невеста. Давно уже он считал дни до встречи с нею, и вот теперь им все сильнее завладевало опасение, что встречи не будет. Разочарование, почти отчаяние против воли проступало на его лице, и вид у него становился все более угрожающий. Цветные наряды хозяев давали понять, что в семье никто не умер, рушники по стенам висели праздничные, но тем более необъяснимым становилось отсутствие дочери.

Лютава шагнула навстречу гостям с приветственным рогом в руках. Хортеслав принял его, поклонился, поблагодарил, но теперь ему еще большего труда стоило сдержать нетерпеливые расспросы: если рог подносит хозяйка, значит, невеста к нему не выйдет.

– Все ли у вас хорошо? – заговорил он после первых приветствий, не дав своему кормильцу завести нужную беседу окольным путем.

– Слава богам! – Лютава кивнула. – Вот одна незадача: рановато вы приехали, я как раз хотела к вам гонца посылать. Ведь к Ладиному дню у нас с князем Столпомером было уговорено?

– Точно так, – подтвердил Пожога.

– К Ладиному дню была бы невеста готова, а теперь нет ее у нас…

– Я уже понял! – вырвалось у Хортеслава, и его лицо приобрело свирепое выражение. – Но где же она?

– Дочь моя была рождена, чтобы служить Ладе и дочери ее Леле, – заговорила Лютава столь величественно, словно исполняла древнее сказание. – И прежде чем ей стать твоей женой и из Лели превратиться в Ладу, повелели богини ей отправиться послужить им на Ладину гору. Святилище это, что на Десне-реке, во всех землях самое древнее, веками его и кривичи, и голядь почитают. Давным-давно заведено так, что дева или жена молодая княжеского рода проводит зиму в подземелье Велесовом, как сама Леля светлая. Сначала это были девы из рода голядских князей Биреничей, после – из рода дешнянских князей, внучек Радима Старого и Примысла Старого. А недавно отворотилась Доля от Бранемера дешнянского – не стало у него в роду ни девы, ни жены молодой, достойной в Велесово подземелье войти. И тогда сами богини указали моей дочери, что Хозяин Подземный ждет ее. От прихода Марены до Ладина дня проживет она во мраке, но зато когда выйдет оттуда, то засияет ярким солнцем, как сама Лада. И в тот день ты, Зимоборович, получишь истинно такую жену и княгиню, которой и достоин.

Хортеслав помолчал, обдумывая услышанное. Ничего необычного не было в том, что девушка знатного рода, которой предстоит стать княгиней и верховной жрицей целого племени, проходит особые посвятительные обряды в древнейшем святилище Лады и Лели. Женитьба на такой наиболее почетна и для него, как для будущего князя. Но он думал, едучи сюда, вовсе не об этом. Он стремился поскорее обнять или хотя бы увидеть ту, с которой судьба связала его девять лет назад. Речь Лютавы, отодвигавшая свидание на несколько месяцев, поразила его в самое сердце. При всем самообладании он невольно переменился в лице и лишь с трудом взял себя в руки. Он не мог ничего возразить, и это делало его боль и досаду еще сильнее.