вы, уважаемый, и есть соль земли ливонской, на вас всё и держится. — Кай польщённо заулыбался. — А тюрьму, уважаемый Кай, мы обязательно построим! В первую очередь её будем строить, а то что это за баронство, где ни доброй темницы, ни приличной пыточной? Вот вы там и будете хозяйничать.

— Можете на меня полностью рассчитывать, ваша милость, — растроганно сказал Кай. — Понимающему господину и служить в радость.

* * *

Денёк был хорош — ясный, солнечный, почти безветренный, — один из тех дней ранней весны, которые безошибочно свидетельствуют, что зима осталась позади. Двор замка был залит солнечным светом, и узники, вытащенные тёмного из подвала и жмурящиеся от яркого солнца, не сразу смогли заметить виселицу, нарядно белеющую свежим деревом. Возле виселицы стоял палач в красном колпаке с прорезями для глаз — старый Кай Песонен был приверженцем традиций. Кое-кто из арестантов в панике попытался ломануться обратно в подвал, но ратники тычками и пинками восстановили порядок и поставили заключённых на колени прямо напротив виселицы.

Сбоку стояла хмурая толпа деревенских старост, которых я приказал свезти со всего баронства. С другой стороны стояли мы с Ленкой, управляющий, глава сельской стражи, капеллан замка, офицеры полка, словом, элита баронства.

Я подошёл к виселице, встав с другой стороны от палача. По моему знаку ратники подтащили двоих арестованных к виселице.

— Эти люди, — торжественно начал я в гробовом молчании, — пришли на нашу землю с оружием в руках, чтобы грабить и убивать. Они пытались обложить данью крестьян деревни Койдо. Пытались обокрасть баронство и крестьян Койдо, которым пришлось бы платить баронскую подать дважды!

При этих словах в толпе старост наметилось какое-то нездоровое шевеление. Похоже, кто-то из них уже успел заплатить подать соседям.

— А когда силы правопорядка во главе с её милостью баронессой попытались задержать их, бандиты начали стрелять! Стрелять в представителей законной власти, и что ещё хуже, стрелять в саму баронессу, которую благословил на правление лично папа римский, храни его господь! Учитывая тяжесть содеянного, я, барон фон Раппин, приговариваю этих убийц за их преступления к казни. Да свершится правосудие! Отец Бронислав, прошу вас дать приговорённым последнее напутствие.

Преподобный Бронислав Залевский был прислан епископом по моей просьбе. Когда я заявил, что замку необходим капеллан и попросил прислать священника, фон Херварт порядком удивился и немедленно заподозрил какой-то подвох с моей стороны. Не знаю, поверил ли он моему объяснению, что я клялся защищать веру Христову в своём баронстве, и собираюсь свою клятву неукоснительно исполнять. Подозреваю, что по неистребимой привычке попов к интригам он воспринял это как некий хитрый ход, но капеллана всё же прислал.

Духовное напутствие было недолгим. Приговорённые были настолько потрясены, что, по-моему, плохо осознавали происходящее. Палач надел петли, пинком выбил подставки, и всё было кончено.

Публика была в шоке. Для тихого баронства, где самые тяжкие преступления были примерно масштаба сведённой у соседа коровы, зрелище было совершенно из ряда вон выходящим. Старосты, разинув рты, смотрели на виселицу, постепенно начиная осознавать, что в баронстве появилась власть, и эта власть шутить совсем не расположена.

Арестанты же и вовсе выглядели плохо — побелев, они таращились на повешенных круглыми глазами, а один, кажется, вообще потерял сознание.

— А теперь что касается вас, воры, бандиты, шпионы, — обратился я к арестованным. — По моему мнению, вы тоже заслужили виселицу, но её милость баронесса, по врождённой кротости характера, — (у Ленки от удивления округлились глаза), — умолила меня пощадить вас в надежде на ваше исправление, — с этими словами я патетически указал рукой на Ленку, которая в растерянности оглянулась, по всей видимости, ожидая обнаружить сзади ещё какую-нибудь баронессу. — Уступая её просьбе, я решил оставить вам жизнь, но это не значит, что ваши преступления останутся безнаказанными. Вы отработаете месяц на тяжёлых работах в качестве наказания, а затем покинете баронства, и под страхом смерти больше сюда не вернётесь.

Ратники утащили приговорённых обратно в подвал, а перед виселицей поставили на колени провинившегося старосту Тамме.

— Мартти Леппянен, — торжественно начал я, указывая на него, — староста деревни Тамме, заявил прилюдно, что не хочет платить своему барону, и передал баронскую подать в аббатство Ольденторн. Я, барон фон Раппин, приговариваю следующее: этот человек отныне не староста, а простой крестьянин податного сословия с запретом на занятие выборных должностей пожизненно. Деревня Тамме обязана в три дня выбрать нового старосту, который в течение недели должен организовать выплату баронской подати. Подать, отданную в аббатство Ольденторн, считать украденной бывшим старостой, а пострадавшие крестьяне Тамме вправе её с бывшего старосты взыскать. — Я махнул рукой ратникам. — Увести. Доставить его в Тамме и объявить на сходе баронский приговор, пусть односельчане там сами с ним разбираются.

Леппянена утащили, а у старост физиономии стали совсем кислыми.

— А если кто-то ещё вздумает пошутить с баронской податью, — обратился я к старостам, — то пусть сразу вспомнит эту виселицу, потому что именно на ней шутка и закончится. Я не собираюсь больше играть в добряка.

По степени отчаяния на физиономиях легко можно было определить тех, кто заплатил подать соседям. Те, кто ещё не успел, выглядели, можно сказать, заново родившимися.

— Но есть и хорошая новость для вас, — ободрил я их. — Если к вам придут чужие сборщики подати или кто-то в этом роде, и вы поможете страже баронства задержать их, то ваше вознаграждение составит десять имперских пфеннигов за каждого задержанного. А если вы задержите таких лжесборщиков сами и передадите их страже, то получите сто имперских пфеннигов. За каждого!

Старосты оживились, и даже те, кто совсем было скис, задумались и начали что-то прикидывать. Сто пфеннигов для крестьянина деньги огромные. Если самим задержать всю группу из трёх сборщиков, то трёхсот пфеннигов, пожалуй, деревне и на всю подать целиком хватит. Правда, совсем крохотной деревне, но всё же. Похоже, в баронстве прямо с сегодняшнего дня открывается охота на чужих.

* * *

— Не нравятся мне эти казни, — хмуро заметила Ленка.

— Если ты думаешь, что мне нравятся, то ты сильно ошибаешься, — ответил я. — Но иногда приходится делать не то, что нравится, а то, что необходимо делать.

— И что, это настолько необходимо?

— Странный вопрос, — посмотрел я на неё с удивлением. — На наши земли приходит вооружённая группа и начинает стрелять по стражникам — это, по-твоему, нормально? Да если это спустить, то скоро наших людей будут отстреливать, как зайцев. И нас, кстати, тоже — ты не забыла, что они в тебя стреляли?

— Они же не знали, что там я была. Да мне с защитой