С.: Ну, господин прокурор, расскажите нам вашу сказочку через неделю – как раз Рождество наступит, сможете попугать ею своих кухарок (все опять засмеялись, и подсудимый тоже). Господи, человек, о чем вы болтаете… привидения, рождественские проделки, компания в кабаке… а тут речь идет о жизни человека! – Подсудимому: – А вам, сэр, я хочу напомнить, что у вас оснований для веселья не существует. Вас сюда не для этого привели, и, насколько я знаю господина прокурора, он еще не все высказал в своей краткой речи. Продолжайте, господин прокурор. Вероятно, мне не следовало выражаться столь резко, но должен сознаться, вы подаете дело крайне необычно.

Пр.: Никто этого не понимает лучше, чем я. Ваша честь, но я собираюсь закончить. Хочу сообщить вам, джентльмены, что тело Энн Кларк с перерезанным горлом было найдено в июне месяце в озере, там же был обнаружен и нож, принадлежавший подсудимому. Он пытался достать вышеупомянутый нож из воды. После дознания против подсудимого было возбуждено дело, и, несмотря на то, что судить его были должны в Эксетере, в результате ходатайства, основанного на том, что в его местности никто не сумеет судить его беспристрастно, ему была оказана милость, дозволяющая судить его здесь, в Лондоне. А теперь мы продолжим вызов свидетелей.

Далее был доказан факт знакомства подсудимого с Энн Кларк, а также утверждено следствие коронера. Я опускаю эту часть процесса, так как ничего достойного интереса в ней не содержится.

Затем была вызвана Сара Арскотт и приведена к присяге.

Пр.: Каковым является ваше занятие?

С.: Я – владелица «Новой гостиницы» в…

Пр.: Вы знакомы с подсудимым?

С.: Да, он часто бывал у нас в доме после Рождества прошлого года.

Пр.: Знакомы ли вы были с Энн Кларк?

С.: Да, очень хорошо.

Пр.: Расскажите, пожалуйста, как она выглядела.

С.: Маленького роста, толстая, не знаю, что еще сказать.

Пр.: Она была хорошенькой?

С.: Нет, нисколько, она была очень некрасивой, бедняжка! У нее было широкое лицо, все в складках и плохого цвета, как ляги.

Л. Гл. С.: Что, что, мистресс? Как у кого, вы сказали?

С.: Простите, ваша честь, просто я слышала, как эсквайр Мартин говорил, что лицо у нее, как у ляги, и оно и было.

Л. Гл. С.: Вот как? Вы не могли перевести, что она говорит, мистер Прокурор?

Пр.: Ваша честь, насколько понимаю, так там называют жабу.

Л. Гл. С.: Ах, жаба! Ладно, продолжайте.

Пр.: Сообщите, пожалуйста, суду, что произошло между вами и подсудимым в мае?

С.: Это было так, сэр. В девять часов следующего вечера после того, как пропала Энн Кларк, я была в доме. Кроме меня там был еще Томас Снелл, и погода стояла плохая. Пришел эсквайр Мартин и попросил выпить, а я возьми и скажи шутку: «Сквайр, вы ищите свою любезную?», и он злобно закричал на меня и потребовал, чтобы я так не говорила. И я очень удивилась, потому что прежде мы всегда с ним так шутили над ней.

Л. Гл. С.: Она – это кто?

С.: Энн Кларк, ваша честь. И мы не знали, что он обручился с молодой леди, иначе бы я вела себя по-другому. Поэтому ничего не сказала, но, так как все это выбило меня из колеи, я стала тихонько напевать ту песенку, под которую они танцевали, когда познакомились, – мне хотелось его подколоть. Эту песенку он и на улице всегда напевал – я его часто слышала: «Вы пойдете погулять со мной, мадам? Вы мне молвите хоть словечко, мадам?» Ну и так случилось, что мне понадобилось пойти на кухню. Я и пошла туда и все время пела, громче и громче, вдруг я услышала, как кто-то с улицы отвечает. Сначала я была не уверена, потому что сильный ветер дул. Тогда я перестала петь и так ясно услышала: «Ну, конечно, сэр, пойду гулять я с вами, и, возможно, обменяемся словами». И это был голос Энн Кларк.

Пр.: А как вы узнали, что это был именно ее голос?

С.: Да ее голос ни с чем другим не спутаешь. Он у нее был такой отвратительный, такой пронзительный, особенно когда она пела. В деревне никто не мог так петь, хотя многие и пытались ее передразнить. Когда я ее услышала, то очень обрадовалась, потому что мы все волновались, что с ней. Хоть она и идиотка, но все-таки была доброй и очень доверчивой. И я воскликнула. «Деточка! Так ты вернулась?» И побежала в гостиную и сказала сквайру Мартину: «Сквайр, ваша любезная вернулась. Может, мне ее позвать?» И пошла к двери. А сквайр Мартин так схватил меня, будто спятил. «Стой, женщина, – говорит, – стой, ради Бога!» И еще что-то, не помню. И весь он трясся. Я разозлилась и сказала: «Что! Вы не рады, что бедняжка нашлась?» И позвала Томаса Снелла и сказала ему: «Сквайр меня не пускает, открой ты, деверь, позови ее». Ну Томас Снелл открыл дверь, тут ветер подул и погасил две свечи – больше я не зажигала. И эсквайр Мартин отпустил меня и, кажется, упал на пол. И было так темно, что мне пришлось еще спички искать, чтобы снова свечи зажечь, я не уверена, но, по-моему, кто-то вошел – шаги были, – а потом ясно услышала, как дверь большого буфета открылась и закрылась. Потом я зажала свечи, и эсквайр Мартин сидел на скамье, весь белый и потный, будто в обмороке, руки его свешивались. И я хотела ему помочь, но тут увидела, что из-за двери буфета торчит словно кусок платья, и тут я вспомнила, что слышала, как дверь хлопнула. Тогда я подумала, что, когда свечи погасли, кто-то вбежал и спрятался в буфете. Я подошла поближе и посмотрела – там торчал кусок черного шерстяного плаща, а из-под него край коричневого шерстяного платья. Они застряли в щели. И такое было впечатление, будто человек в шкафу весь скорчился.

Пр.: И что вы подумали, что это было?

С.: Что это женское платье.

Пр.: Вы догадались, кому оно принадлежит? Вы знали кого-нибудь, кто носил такое платье?

С.: Обычная шерсть, таких платьев полным-полно. Многие женщины в нашем приходе носят такие.

Пр.: А оно походило на платье Энн Кларк?

С.: Она обычно носила такое платье, но я