— Хорошо, — согласилась Дейзи. — Тогда только смотри, но не дотрагивайся.

— Согласен.

Устроившись поудобнее, Этьен наблюдал, как Дейзи со смехом скользнула по спирали полированного мрамора. Ее круглая попка проплыла совсем рядом с ним, и он проводил ее жадным взглядом собственника. Дейзи упала в воду, затем всплыла на поверхность и весело засмеялась. Поднявшись, она зашагала в воде, приближаясь к Этьену. Он схватил ее и привлек к себе.

— Ты не должен трогать меня, — запротестовала Дейзи. — Я установила правила.

Его рука скользнула между ног Дейзи.

— Я не верю в правила.

— Лгун.

— Кокетка.

— Распутник.

Два пальца проскользнули внутрь нее.

— Отпусти, — хрипло сказала она.

— Я думал, тебе понравится, — он еще глубже продвинул пальцы.

— Нет, — прошептала она.

— Сейчас ты моя собственность.

— Я ничья и не собственность, — но глаза ее были прикрыты. Пальцы Этьена продолжали медленно двигаться.

— Я могу заставить тебя остаться. И он мог это сделать, по крайней мере, сейчас. Этьен отнес ее на мраморное ложе. Откинувшись на спинку, он посадил ее на себя, так чтобы она оказалась над его возбужденным членом и чувствовала его прикосновение. Дейзи всхлипнула от охватившего ее желания, и он, крепко держа ее за талию, заскользил внутрь ее разгоряченной сладкой плоти. Его твердый пульсирующий член вошел в нее полностью. Она почувствовала себя не только его рабой, но и рабой собственной страсти.

Он занимался с ней любовью больше часа, до тех пор, пока ее оргазмы не слились в сплошной поток. Она была обессилена, истощена и находилась в состоянии прострации, но Этьен словно ослеп. Его жадность к ней не могла удовлетворить похоть.

И когда она в конце концов потеряла сознание, герцог не на шутку испугался. Как он мог, взрослый, опытный мужчина, довести ее до такого состояния? Он не имел никаких прав на ее жизнь.

Он бережно отнес ее в спальню, положил в нагретую солнцем кровать и заботливо завернул в бархатное одеяло. Потом нежно поцеловал в щеку и растерянно глядел на нее, встревоженный ее неподвижностью. Дейзи, в отличие от всех Изм вместе взятых, была очень страстной и пылкой, но не была знакома с сексуальными излишествами. Ему надо было держать под контролем свою похоть. Извращенец! Может, он причинил ей боль? Приподняв за талию, он взял ее за руку, чтобы проверить пульс. Ее глаза раскрылись, и она улыбнулась ему.

— Ты определенно установил рекорд!

— Боже мой, прости меня, — прошептал он. — Может, вызвать доктора?

— Я в порядке, только устала.

— Луи сейчас позвонит. Я должен… мы должны… — герцог откровенно растерялся.

— Все в порядке. Лучше попроси Луи принести мне поесть. Я проголодалась. Он облегченно вздохнул.

— Все, что захочешь, дорогая. Я чувствую себя кающимся грешником в аду. Ударь меня, если хочешь, — он готов был хоть чемто компенсировать свой эгоизм. — Я подарю тебе бриллианты… Те, черные, которые мы видели у Картье.

— Я хочу есть, дорогой, — она улыбалась, — и это все.

— И все? Ты уверена?

— Еще как!

— Луи! — рявкнул герцог. — А нука живо зайди сюда, черт побери!

Немного позже, когда Дейзи поела, они лежали на кровати, отдыхая и любуясь закатом солнца, обменивались поцелуями и признаниями в любви. Этьен вдруг спросил:

— А что, если у тебя будет от меня ребенок? Что тогда?

— Не будет.

— Почему ты так уверена? Такие вещи случаются.

— Не сейчас, — она посмотрела ему в глаза. — Это значит, что я принимаю коекакие меры предосторожности.

— Ты не хочешь моего ребенка? — Это простое объяснение неожиданно больно задело герцога.

— Сейчас не хочу.

— Ну а если обстоятельства изменятся?

Она пожала плечами и вздохнула.

Она была права… по крайней мере, сейчас.

— А если все же изменятся? — повторил он.

— Если это произойдет, я буду рада иметь твоего ребенка.

— Нашего ребенка, — поправил он.

— Нашего ребенка, — прошептала она.

На восходе солнца они услышали настойчивый стук в дверь для прислуги.

— Который час? — спросила Дейзи сонным голосом. Отвернувшись от теплого тела Дейзи, Этьен посмотрел на часы.

— Пять. Давай спать дальше. — Он сказал это спокойно, но стук внизу, столь ранний и необычный, будил тревогу и призывал немедленно подняться. Спустив ноги с кровати, он встряхнул головой, чтобы прийти в себя, и быстро встал.

Одев зеленый китайский халат, он спустился вниз. С тех пор как он стал свидетелем вчерашнего визита Изабель, Этьен испытывал постоянное чувство тревоги, он откровенно боялся за Дейзи. Интуитивно он ощущал беду.

Стук вдруг прекратился. Он почти был у входной двери, когда из кухни выбежал Луи. При виде выражения лица камердинера у герцога бешено забилось сердце.

— Ваш вороной мертв! Его убили!

Это Изабель, тут же подумал Этьен, он чувствовал это. Гореть ей в аду!

— Ты уверен? — он должен был это спросить, хотя жалобного выражения на лице Луи было достаточно.

Присев на мраморную ступеньку, Этьен почувствовал почти физическую боль от потери этой лошади. Бедное животное, беспомощная жертва человеческих махинаций! Он мертв, потому что, на свою беду, был лучшим конем в его конюшне.

— Кто нашел его? — спросил Этьен. Мрачным тоном Луи ответил:

— Ирландский конюх, ваше сиятельство.

— Приведи его ко мне, я хочу с ним поговорить. Вороной воспитывался в его конюшне с самого рождения. Этьен лично обучил его всему, что тот умел. Конь обладал необычными качествами. Их связывали взаимные любовь и привязанность. Марокко выигрывал все скачки, в которых участвовал последние два года, и без особых усилий мог выиграть и в этом сезоне. Этьен планировал участвовать с ним в Золотом кубке Англии через три недели. Проклятая Изабель! Как она могла сделать это ради мести? Ему хотелось кричать.

Полумрак в комнате усиливал его подавленное состояние. Подойдя к окнам, герцог поднял тяжелые занавески, чтобы позволить утреннему солнцу осветить комнату. Он все еще стоял напротив окна позади своего стола, когда Луи вошел вместе с конюхом. Этьен обернулся, лицо его выражало отчаяние. Он хотел услышать подробности происшедшего.

— Пожалуйста, присядь и расскажи мне все, что ты знаешь.

Он наклонился вперед в кожаном кресле, казалось, для того, чтобы лучше слышать о случившемся.

Чистокровного скакуна баловали все, кормили морковью с сахаром, он был доверчив и позволял всем подходить к себе. Поскольку конюшня специально не охранялась, то туда мог зайти любой. Ктото вошел, сделал небольшой надрез на артерии, и лошадь медленно истекла кровью. Ужасная смерть!