Прилетели, разбили лагерь, а вечером, как обычно, для знакомства и успешной работы накатили водки. Новосибирцы привезли с собой на вертолете целый ящик. Выпили, разговорились. Тут-то Карпатьев и узнал от своих коллег с Большой Земли, что север острова Южный — это настоящий арктический феномен. Карп тоже не остался в долгу, рассказав новосибирцам про обнаруженную им зону аномально низких температур. А его самого больше всего впечатлил рассказ молодого парня, который постоянно сыпал цитатами французских классиков, за что коллеги в шутку называли его Вольтерьянцем. Этот «француз»-Вольтерьянец с пеной у рта отстаивал теорию возможности существования в толще земной коры разумной жизни и даже целой цивилизации. В доказательство своих слов он приводил идущие из недр земли и повторяющиеся с разными промежутками и длительностью электромагнитные импульсы, обнаруженные именно в районе природно-климатической аномалии на севере острова Южный.

Парень был настолько убедителен, что на следующий день, протрезвев, Карпатьев не выдержал и подошел к научному руководителю экспедиции. Тот выслушал его с довольно кислой миной, а потом сказал, что если в подземных полостях и существует какая-то жизнь, то это самые простейшие бактерии, живущие за счет не солнечной, а тепловой или электромагнитной энергии земного ядра. На что «француз», кстати, выглядевший из них всех самым трезвым, тут же заявил, что эволюционно развитые бактерии могут обладать собственным, хотя и в корне отличным от человеческого, разумом.

«Ведь и совокупность всех нейронов нашего мозга, по сути, не что иное, как единая колония простейших, связанных друг с другом жгутиками и токопроводящими ложноножками! — убежденно говорил он. — Однако если сообщество мозговых нейронов может обладать разумом, почему бы и каким-нибудь микроскопическим пожирателям тепла за миллиарды лет изолированной эволюции не выстроить собственную разумную структуру? Вы только представьте гигантский разумно мыслящий бактериальный рой! Бактерии, кстати, древнейшая форма жизни на Земле. А подземные бактерии могли появиться еще задолго до того, как их потомки колонизировали остывшую поверхность планеты. По идее, именно они, а отнюдь не люди должны были основать на Земле первую разумную цивилизацию…».

В последующие дни, проведенные Карпатьевым с биологами, «француз» наговорил еще много подобного фантастического бреда. А потом новосибирцы обнаружили в радиоактивных полостях, образовавшихся в результате подземных ядерных взрывов, какую-то неизвестную науке черную плесень. Все их исследования тут же засекретили, а Карпатьева, как не имеющего соответствующего допуска, отправили обратно на полярную станцию на мысе Меньшикова. Но слова новосибирского коллеги о пожирателях тепла и гигантском разумном рое прочно врезались ему в память, и сейчас он снова вспомнил о них.

Что там говорил «француз» о контакте земной и подземной цивилизаций? Кажется, что если бы такой контакт когда-нибудь все-таки состоялся, он стал бы величайшим открытием за всю историю человечества…

Сгорбленно сидящий на смятой постели начальник Заставы тяжело вздохнул, зачем-то снова посмотрел в темное слепое окно и одним глотком допил давно остывший чай.

Может, и стал бы. Вот только неизвестно: к добру или к худу?..

* * *

Что-то подбросило его в воздух, а потом с удвоенной силой швырнуло вниз. Затем последовала бесконечная череда сменяющих друг друга взлетов и падений. Из последних сил Макс кое-как вынырнул из сдавливающей его со всех сторон темноты, на мгновение увидел перед собой вспенившийся гребень огромной волны и тут же снова рухнул вниз, в объятия бушующего шторма. Сердце замерло в груди, и ужас ледяным потоком разлился по жилам.

Внезапно какая-то неведомая сила вновь вынесла его наверх, и Макс увидел, что сидит в своем легком одноместном кожаном челноке, развалившемся под ним и утонувшем в самом начале охотничьего сезона. Все было так же, как и в тот раз. За исключением заливающей челнок воды.

Сообразив, что он жив и даже может дышать, Макс настороженно осмотрелся вокруг. Штормящее море немного успокоилось, теперь волны стремительно гнали челн к берегу, где у самой линии прибоя стояла стройная женская фигурка. Юлька! Кто еще, кроме нее, мог встречать своего добытчика, своего зверобоя? Не испугавшись холода, девушка пришла на берег, причем без своей полярной куртки и даже без шапки. Юлька смело подставляла лицо встречному ветру, развевающему ее пышные волосы. Даже обрушивающиеся на берег морские волны, словно укрощенные звери, затихали у ее ног и, облизав ступни, трусливо откатывались назад. Никогда еще Юлька не выглядела столь восхитительно прекрасно!

Макс схватился за весло, чтобы как можно скорее встретиться с любимой, и летящая по волнам лодка понеслась вперед еще быстрее. Тем временем день сменился ночью. Вместо канувшего в воду тусклого северного солнца на небе засияла полная луна. В ее призрачном мерцающем свете растаяла и исчезла бурлящая граница между сушей и морем, и Макс даже не заметил, как оказался на берегу.

— Я ждала тебя, — приветствовала его Юлька, не двигаясь с места. — Иди ко мне!

Ее сочные губы, неестественно бледные в свете луны, приоткрылись, и Юлька по очереди коснулась каждой из них язычком.

— У меня кое-что есть для тебя…

Девушка нарочито медленно сжала ладонями грудь. Макс увидел натянувшие ткань твердые столбики сосков и понял, что под кофточкой у нее ничего нет.

— Т-ты же замерзнешь… — невпопад пролепетал зверобой.

От волнения он даже начал заикаться. Взяв девушку за руку, Макс потянул ее к горящему на берегу костру. Юлька в ответ заливисто рассмеялась. В ее вспыхнувших призывным огнем глазах заплясали не знакомые Максиму искорки.

— Мне тепло, — прошептали растянувшиеся в улыбке бледные губы. — Иди же ко мне. Я согрею тебя!

Лунный свет проделывал с ее дыханием странные штуки. Казалось, что изо рта у Юльки вырывается густой искрящийся пар.

Опередив Максима, она первая шагнула к костру, потом протянула руку прямо в огонь и выхватила оттуда пылающую головню. Макс изумленно вытаращил глаза, а Юлька, как ни в чем не бывало, поднесла головешку ко рту и также чувственно, как до этого облизывала губы, коснулась ее языком. Он заскользил по пылающей древесине, гася пламя и оставляя на черной, обуглившейся поверхности белый след разрастающегося инея.

— Что ты делаешь? — очумело пробормотал Макс, чувствуя, как с каждым движением Юлькиного языка нарастает напряжение у него в паху.

— Я хочу тебя! — выдохнула девушка, продолжая страстно облизывать потухшую головешку, которая теперь напоминала корявую сосульку. — А ты? Ты хочешь меня?

Макс судорожно сглотнул. Ответить он просто не мог. Но Юльке и не понадобился его ответ. Она стрельнула взглядом вниз, и ее сияющие глаза вспыхнули еще ярче, а губы восхищенно округлились, приоткрыв на мгновение мелкие острые зубы.

«Как у хищной рыбы», — отстраненно подумал Макс.

Превратившаяся в сосульку головня полетела в сторону, а державшая ее рука впилась Максу в промежность. Его сковал озноб, словно он внезапно провалился в ледяную воду. Яички сжались, превратившись в два трущихся друг о друга заиндевевших комочка, но набухший член от холодного (ледяного!) прикосновения Юлькиной ладони обрел еще большую твердость (заледенел!).