litbaza книги онлайнМедицинаШанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных - Оливия Гордон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 91
Перейти на страницу:

Той ночью я не могла выбрать, чем заняться: насладиться тем, что мы с Джоэлом остались наедине, или дать себе наконец выспаться. К утру я кое-что узнала о сыне: в ранние часы он спал и не плакал. Я по-своему ухаживала за ним – по большей части вызывая медсестру каждый раз, когда аппарат дыхания демонстрировал тревожные показатели (каждый раз тревога была ложной). И все-таки мне хотелось, чтобы Джоэл находился в общей палате, где медсестры могли его видеть, поэтому мне стало легче, когда его перевели туда.

К счастью, Джоэл оказался первым в списке на операцию. Ему не пришлось долго голодать. Нам не всегда так везло, и позже я узнала, что такое час за часом отвлекать своего ребенка, который ужасно хочет есть, перед операцией. Та еще пытка.

Хирургом была Кейт Кросс, деловая блондинка из Австралии, которая оказалась всего на четыре года меня старше. А еще (как я выяснила позже, когда Джоэл уже не был ее пациентом) она была мамой двоих детей. Кейт приступала к работе рано утром и, если не была на дежурстве, приходила домой к девяти вечера, когда малыши уже спали. Позже она рассказала мне, как поначалу встречалась с мужем в парке, чтобы отдать ему сцеженное молоко или покормить младенцев прямо там. Однако во время операции она казалась такой всесильной (больше производя впечатление сверхчеловека), что мы с Филом решили: она явно не может быть обычной матерью.

Мы встретились с ней вновь, когда я начала писать книгу. Кейт Кросс рассказала, что, когда она росла в Новом Южном Уэльсе, к северу от Сиднея, ее брат много времени проводил в больнице. Он был нездоров настолько, что бывало, семья думала, что он не выживет.

Юная Кейт много наблюдала за людьми, ухаживавшими за ее братом. Именно тогда она решила, что хочет стать детским врачом. Затем, получив медицинское образование, она влюбилась в хирургию – область, в которой врач может внести весомый вклад в чужую жизнь. Операция на младенцах – это не только кройка и шитье в миниатюре. Их тела в принципе функционируют по-другому: они быстрее дышат, сердца бьются чаще, большая часть их веса – вода, поэтому с ними легко происходит обезвоживание, почки и печень пока не работают так, как в зрелом возрасте. Недоношенные дети еще слабее: они не способны контролировать температуру своего тела, дышать и глотать, их вены тонкие, как паутина. Как писала в своих мемуарах Small Кэтрин Мьюзмеч, американка, работающая детским хирургом: «Их органы похожи на желе, они расползаются, когда наши требовательные взрослые руки тянут их в стороны или сжимают» (2).

– Ошибке нет места, поэтому действовать нужно аккуратно и точно, – сказала мне Кейт Кросс, когда разговор зашел о хирургии новорожденных. – И в этом есть своя прелесть, потому что можно отточить свои навыки. Это прекрасная операция, правда, прекрасная.

– Что вы имеете в виду, когда говорите «прекрасная»? – спросила я, удивившись ее выбору слов.

– В моей работе есть место искусству, – ответила она. – Можно провести параллель между тем, что делаем мы, хирурги, и тем, что делают, например, музыканты.

Когда Кейт оперирует, она входит в состояние полной боеготовности, и ее сознание становится кристально чистым – так ощущает себя атлет перед забегом или выступающий перед выходом на сцену.

Я попросила ее показать мне руки. Было ли в них что-то волшебное? Я не заметила.

– Если я пью слишком много кофе, они трясутся, – она ослепила меня улыбкой. – Поэтому перед деликатными операциями я выпиваю совсем чуть-чуть.

Я спросила, помнит ли она операцию Джоэла. Она кивнула.

– Помню, потому что мы беспокоились о том, что он слишком мал, а еще у него были проблемы с сердцем. В тот день она казалась мне убийственно уверенной, но теперь призналась: – Конечно, понимаю, что всегда могу допустить ошибку. Я сомневаюсь. Но, думаю, сомневаться необходимо. Последнее, чего хотят люди, – встретить врача, который так уверен и расслаблен, что перестает фокусироваться на работе.

Детским хирургам приходится отключать свои естественные человеческие реакции и во время работы игнорировать тот факт, что они держат в руках жизнь крошечных мальчика или девочки, иначе их накрывает ужас.

– Мы помним, что перед нами маленькие дети, однако не можем эмоционально к ним привязываться, – сказала мне Кейт. Если бы она встретила меня в парке, по ее словам, мы бы общались в другом ключе, но в больнице она была профессионалом своего дела. – Нельзя думать о ребенке так же, как думает о нем мать, потому что он в первую очередь мой пациент.

В тот день, в 2011 году, когда моему сыну предстояло перенести операцию, я выступала в роли взволнованной матери, а мисс Кросс – в роли уверенного специалиста. Наше общение было недолгим. Как хирург она почти никогда не имела свободного времени, а мы с Филом уже привыкли часами ждать девятиминутного разговора с ней. Я видела, как ординаторы, ассистенты и медсестры немедленно бросались исполнять любую ее команду. Во мне бурлило восхищение, граничащее с влюбленностью. Для Джоэла время было не из легких, но я чувствовала, что с мисс Кросс он в надежных руках.

Нам зачитали список возможных (хотя и крайне маловероятных) рисков, включающих смерть. Мисс Кросс всегда использовала понятные даже ребенку термины, когда описывала сложившуюся ситуацию, но в тот день я увидела размашистые каракули, описывавшие, что именно они собираются делать с органами моего сына, и должна была дать на все это согласие. Я переодела Джоэла для операции в лягушачий костюм – пижаму, по форме напоминавшую спальный мешок, – и думала, насколько легко будет снять ее – внизу была застежка.

Для моего малыша наступил всего лишь очередной день. Его, ни о чем не подозревающего, катили в операционную. Подгоняемая адреналином, я просто шла за ним и поражалась самой себе. Нас провели в небольшую комнату, где делали анестезию, врач-анестезиолог оказался очень добрым. Джоэл лежал у меня на коленях. К нему поднесли маску со страшно неестественным запахом. Момент настал.

Джоэл застыл в панике. Он попытался отвернуться, но не смог. Мы предали его. Но он все еще нуждался в нас, и я чувствовала, как он молча умоляет спасти его. А мы не могли ничего сделать. Его глаза закатились, и я положила его на кровать, в последний раз поцеловала и вышла, оставив в одиночестве.

Четыре часа спустя, когда мы ждали в отделении, пришли новости: все прошло хорошо. Мы могли навестить сына, пока он отходил от наркоза.

Джоэл лежал среди других детей, отходящих от операций. Медсестра пристально за ним наблюдала. Вот он, мой мальчик, целый, невредимый и спящий. Что он перенес? На его когда-то гладком животе теперь виднелись небольшие аккуратные надрезы, в которые проникали инструменты, крутящиеся и что-то поправлявшие внутри. Лягушачий костюм был аккуратно сложен и лежал у ног мальчика. Мне было грустно представлять, как кто-то снимал с него этот костюм. Тот человек нашел маленькую застежку в нижней части и вытащил Джоэла, которого я так тщательно прятала от мира. Само наличие этой маленькой пижамы выходило за рамки нормы. Во время операции моего сына лишили не только одежды, но и того, что она символизировала – нормальной жизни.

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 ... 91
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?