— Я пойду, поздороваюсь, — пробормотал он, отходя от стены. Спустя несколько секунд к нему присоединился Фриззел. Лэнгли всегда нравились прихлебатели, но в данной ситуации они действительно были жизненно важны. Вулф мог появиться в любой момент, и Лэнгли не собирался больше рисковать.

Приблизившись к леди Филиппе, Лэнгли почувствовал искреннее недоумение. Он не мог понять, почему Вулф остановил свой выбор на этой сестре. Да, она была довольно привлекательна, но рядом со своей сестрой с тем же успехом могла быть сухим пнем. Он не была такой тонкой и грациозной, как нравилось Дэвиду, но с весьма аппетитными округлостями. Фриззел сказал, что у нее нет поклонников? Интересно, чего ей недостает? Изящества? Утонченности? Образования?

Все это было, конечно, любопытно, хотя, в сущности, ничего не меняло. С ней поддерживал отношения Беннет Вулф. Только это имело значение. Лэнгли провел в компании этого человека три долгих года, и если и мог сказать что-то определенное о нем, то только одно: он не сдается. Удастся ему увести девчонку или нет, было не важно. Главное заключалось в следующем: необходимо убедить, очаровать или обмануто ее, чтобы она раскрыла ему все о планах и намерениях Вулфа.

Больше всего на свете Лэнгли хотелось сжечь проклятые дневники и наброски, но он пока не был готов отказаться от единственного рычага давления, имевшегося в его распоряжении.

— Добрый вечер, леди Филиппа, — сказал он.

— Капитан Лэнгли! Вы все-таки пришли! А я думала, что вы просто пошутили. — Девушка игриво похлопала его веером по руке. — Вы знакомы с моей семьей? Позвольте представить вам лорда и леди Лидс и мою сестру Оливию. А это капитан Дэвид Лэнгли. — Она восторженно хихикнула. — Покоритель Конго.

Превосходно. Значит, прозвище начало распространяться. Очень довольный, он склонился и поцеловал девушке руку.

— Я только надеюсь, что капитан Вулф не завладел вашим сердцем целиком, и там осталось немного места для меня.

— Продолжайте говорить такие же приятные вещи, — прощебетала Филиппа, — и я забуду его совсем.

«Надеюсь, все же не совсем». Лэнгли улыбался так широко, словно желал продемонстрировать все свои зубы.

Уголком глаза Филиппа заметила, что члены семьи взирают на нее с таким изумлением, словно у нее выросла вторая голова. Она сделала вид, что ничего не замечает. Ей и без того сложно было изображать легкомыслие. Что ни говори, а поднатореть в пустой болтовне она не успела. А тут еще беспокойся, что подумают близкие.

Беннет еще не приехал. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Она сама просила его не появляться до половины десятого. Ей все же требуется время, чтобы очаровать капитана, а Беннет будет его отвлекать. И ее тоже. Если же он появится перед началом первого вальса, это будет как раз вовремя. Хотя, конечно, она бы предпочла потанцевать с ним, да и смотреть на него было приятнее, чем на Лэнгли.

— Вы позволите проводить вас к столу с закусками? — спросил капитан. В нем все было безукоризненным — от манер до темно-синих панталон, жилета более светлого оттенка и темно-серого сюртука. Все, кроме пожелтевшего синяка под одним глазом и аккуратной повязки, прикрывающей верхнюю часть уха.

Филиппа задала себе вопрос, не возьмет ли Беннет с собой Керо. Она почти надеялась, что он так и сделает. Хотя, конечно, это не могло пойти на пользу ее — их — плану.

— Это было бы чудесно, — выразила она свой восторг.

В какой-то момент она забеспокоилась, что Ливи увяжется за ними, но тут очень кстати подоспели Соня и Люси и утащили Оливию за собой. Филиппа взяла Лэнгли под руку, чувствуя себя одиноким лазутчиком в стане врага. Хотя одинокой она, скорее всего не была. Наоборот, она бы вовсе не удивилась, узнав, что Беннет следит за ней через одно из высоких окон в ближайшей стене. Она рискнула бросить взгляд в том направлении, но зал был слишком хорошо освещен, чтобы можно было разглядеть, смотрит ли кто-то с улицы.

— Я читала вашу книгу, — сообщила она и, взглянув на своего собеседника, изобразила, как трепещут ее ресницы. При этом она едва не оступилась.

— Да? Утром вы сказали, что искали встречи со мной.

— Конечно. Познакомившись с сэром Беннетом, я спросила, сможет ли он меня вам представить. Он заверил, что сможет, но потом позволил себе несколько язвительных замечаний в ваш адрес. — Она придвинулась ближе. — Я думаю, что ваше мнение о нем, изложенное в книге, очень правильное. Он действительно кажется несколько… простоватым и прямолинейным.

— Прямолинейным?

О Боже! Неужели она допустила ошибку? Надо было выбрать слово с меньшим количеством слогов.

— Я думаю, это правильное слово. Во всяком случае, он подошел прямо ко мне, не ожидая, пока нас представят друг другу, и теперь я никогда не знаю, когда он появится и будет ли у него на плече сидеть мартышка. — Девушка внутренне заколебалась. — Разве Керо не должна быть вашей? — все же спросила она, не в силах удержаться от небольшого укола. — В вашей книге сказано, как она вас любила. Что случилось?

— Ах, вот вы о чем. Керо действительно спас Вулф, но он не знал, как ухаживать за животным, чтобы оно было всегда сытым и здоровым. Все это легло на мои плечи. Она куда-то сбежала в тот момент, когда я уехал, и могу предположить, что он научил ее опасаться всех, кроме него.

— Как это ужасно! — Ей не доставляло никакого удовольствия слышать подобное вранье, но ведь все это было направлено на достижение цели. До правды дойдет дело позже, когда она выяснит, где дневники. — Я так и думала.

— Значит ли это, что вы не заинтересованы в ухаживаниях Вулфа?

Тут следовало соблюдать осторожность. Беннет сказал, что Лэнгли ухватится за возможность увести у него девушку, но нельзя было слишком уж облегчать его задачу.

— Как вам сказать, — медленно проговорила она, как будто действительно обдумывала ответ. — Он довольно красив. И мне нравятся путешествия. К тому же он имеет пять тысяч в год.

— Но вы ожидаете лучшего предложения.

Филиппа глупо хихикнула. Боже, что за ужасное, недалекое существо эта Флип!

— Я же должна позаботиться о себе.

— Безусловно. — Лэнгли протянул ей клубнику в шоколаде. — И я надеюсь, что вы оставили первый вальс мне.

— Вы первый джентльмен, кого я увидела, когда вошла. — Она вытащила из ридикюля карточку и карандаш и протянула Лэнгли. Пока он вписывал свое имя, она откусила сладкую клубнику, постаравшись придать губам форму как при поцелуе — она долго тренировалась, наблюдая, как это делала Оливия. Оставалось надеяться, что сок не потечет по подбородку.

Лэнгли поднял взгляд от карточки.

— Я бы хотел танцевать с вами все танцы. Вот как? Выходит, что трюк с губами сработал.

— Боюсь, это было бы ужасно неправильно.

— Флип?

Девушка так сосредоточилась на своей роли, что голос сестры перепугал ее до смерти.