У меня зародилось небольшое сомнение, так что я пошла на попятный.

– Ну, иногда смог закрывает солнце. Сплошная облачность. И всегда есть шанс, что произойдет землетрясение.

– Здесь дождь не перестает со дня твоего отъезда. Лучше уж землетрясение.

– Ха-ха, – нервно рассмеялась я, поменяла тему, потом попрощалась и снова уставилась в пол.

Около двух часов пришла Эмили. Все выходные Лу оказывал ей всяческие знаки внимания. Он возил ее в прекрасные рестораны, практиковал на ней свое искусство японского массажа. А вчера вечером отвез на Малхолланд-драйв полюбоваться огнями города. И сказал, что об этом они еще будут рассказывать своим внукам.

– Классический случай боязни ответственности, – весело прокомментировала Эмили.

– А что это?

– Это когда человек способен только на сиюминутную интимность. Только воду баламутит, а потом вы его и не увидите.

– Ты говоришь об этом с таким счастливым видом.

– Это здорово знать, что ты можешь на что-то рассчитывать… Только если он не всерьез говорил про внуков… Это было бы хуже, – добавила она насмешливо.

Не нужно говорить, что Морт Рассел так и не позвонил. Она проверила автоответчик несколько раз.

– Ну, как ты? – спросила Эмили.

Как я? Трой не звонит, из-за чего беспокойство свилось клубочком где-то в животе. Но ведь мне всегда приходится дожидаться удовольствия. А когда он наконец объявится, мои ожидания оправдаются.

– Ты какая-то… другая. Господи, неужели там заметно?

Она задумчиво изучила мой внешний вид.

– Брови!

– Ой, да, Лара отвезла меня к мадам Аннушке.

– Расскажи мне о вечеринке у Кэмерона Майерса.

– Ну-у-у-у, – сказала я, не сумев скрыть восторг на лице. – Было здорово.

– Что именно? Расскажи мне в деталях. – Тут выражение се лица изменилось. – Блин! – Она была на удивление шокирована. – Ты переспала с Троем.

– А что такого?

– Ничего, – ответила она, но потом призналась: – Мне это немного дико. Понимаешь, ты девять лет была замужем за Гарвом. А здесь ты сколько? Меньше двух недель. А уже спишь с другим мужчиной. Ты никогда не была распутной. Просто, знаешь, тяжело привыкнуть, вот и все.

– Я уже привыкла.

– Отлично. – Она сделала явное усилие, чтобы быть вежливой и, широко улыбнувшись, спросила: – Было хорошо?

– Хорошо – не то слово.

– Везет тебе.

На секунду мне показалось, что Эмили хочет еще что-то сказать, но она промолчала.

Три года назад случились две вещи, о которых я думала, что они никогда не произойдут. Мне стукнуло тридцать, и после пяти лет пребывания в Чикаго Гарву предложили повышение по службе в дублинском офисе. Так что мы решили переехать обратно в Ирландию. Гарв приспосабливался к своему новому директорскому креслу, а мне предложили контракт на полгода с «Макдоннел Свиндел». И внезапно наступило время становиться мамой.

Но, к несчастью, я все еще не ощущала себя готовой. Классно было вернуться в Ирландию, но я скучала по Чикаго. Кроме того, моя новая работа была постоянным источником стресса. Я ненавижу нестабильность краткосрочных контрактов, но мне предлагали только это. И нам было негде жить. Мы-то думали, что наше возвращение на Изумрудный остров пройдет по традиционной схеме. Ирландцы едут в Америку, зарабатывают там кучу денег, возвращаются и швыряются деньгами направо и налево, как в старые добрые времена. Так что мы были шокированы, обнаружив, что пока мы были в отъезде, у Ирландии хватило смелости развивать собственную экономику.

Дублин рос с огромной скоростью. Цены на недвижимость подскочили до небес. Дома передавали новым владельцам за несколько миллионов фунтов. И если здание было достаточно длинным, то кто-нибудь подавал заявку на его перепланировку, чтобы соорудить внутри шестнадцать квартир. В результате денег, вырученных за квартиру в Чикаго, на дом в центре города не хватило. Вместо этого, мы потратили пять месяцев, чтобы купить домик в пригороде в нескольких милях от города.

До нас он принадлежал одной старушке. Так что ванная и кухня были музейными экспонатами. А маленькие мрачные комнатки как раз в духе времени. Мы лелеяли мечты, как мы все тут модернизируем: новая кухня, новая ванная, перепланировка комнат, верхний свет и так далее. Пришли специалисты из строительной фирмы, разрушили чуть ли не весь дом и быстренько срулили. И пока куча мешков с цементом стояла в «саду» нетронутой, мне не нужно было приниматься за производство потомства.

Но петля все затягивалась. Незадолго до нашего отъезда из Чикаго почти все наши знакомые обзавелись детьми. Едва мы приземлились в Ирландии, как я заметила, что и тут та же фигня. Через неделю после нашего возвращения сестра Гарва Шелли родила сына. Мальчишку назвали Ронаном. Мы с Гарвом пошли навестить ее в роддоме с пакетом винограда под мышкой. И встретили гражданского мужа Шелли Питера. В обнимку с бутылкой он праздновал рождение первенца.

– Гарв! – заорал он, увидев нас в коридоре. – Иди же посмотри на моего наследника. На продукт, так сказать, моих чресел!

Он начал так энергично качать тазом, что чуть не свалился. Затем, ударяясь о блестящие зеленые стены, он приблизился к нам, схватил Гарва и потащил его к детской кроватке.

– Згадка новой жзни, – заплетающимся языком сообщил Питер. – Згадка!

Я была расстроена из-за него, особенно когда его попросили уйти, так как он расстраивал других папаш, у которых родились девчонки. Но Гарв был в восторге.

Я не могла не заметить, что Гарв очень хочет ребенка. Он любил детей, и они его любили. Им особенно нравилось лохматить его волосы, стаскивать с него очки и тыкать ими в глаз. Когда они плакали, Гарв брал их на ручки, нашептывал всякие нежности. Дети переставали реветь и смотрели на него с таким удивлением. И все (кроме моих родственничков) говорили:

– Из него получится хороший отец.

Разумеется, Гарв заводил разговоры о потомстве. Я проклинала свою невезучесть. В других парах, кажется, обычно женщины хотели детей, а мужчины всячески пытались избежать этого. На самом деле, согласно популярному фольклору и женским журналам, эти детофобы рассеяны по свету, как мины. Каждый раз, когда Гарв поднимал эту тему, мне всегда удавалось найти какое-то оправдание, почему именно сейчас не время. До Гарва дошло, что мое нежелание иметь детей – не временное явление, когда мы в выходные остались присматривать за Ронаном. Ну, я сказала «выходные», хотя вообще-то это была ночь с субботы на воскресенье, когда Шелли и Питер осмелились оставить сына на наше попечение. И звонили раз восемьдесят за сутки.

Впервые нам пришлось присматривать за малышом больше пары часов. Мы вполне справились с кормлением, отрыжками, сменой подгузников и рассказыванием сказок. Это было довольно забавно. Понимаете, я ведь не против детей по существу. Лишь против идеи рожать их самой. Когда Ронан пару раз заревел ночью, Гарв вставал к нему, ни разу не пожаловавшись. Утром он притащил его к нам в кровать и посадил к себе на коленки лицом к нам. Ронан хохотал, а когда Гарв взял его за пухленькие запястья и начал фырчать, малыш визжал как сумасшедший. Гарв тоже смеялся. С обнаженным торсом и растрепанными волосами он был похож на красавчика с портрета «Папа и малыш». Мне стало настолько не по себе, что я почти ощущала эту боль физически.