– День богат на сюрпризы. Чего она хочет?

– Коробку с бумагами.

– И ты спокойно отдашь?

– Я хочу, чтобы она ее получила. А еще я хочу проследить, куда эта сестра направится из моего офиса. Поэтому мне нужна помощь.

– Понятно.

– Ты поможешь? Если не ради меня, так хоть ради Кюстина.

– Флойд, не нарывайся.

– Я серьезно. Мальо сказал, что Кюстина можно спасти, если предъявить что-нибудь стоящее.

– Например?

– Другого подозреваемого. Я знаю, пока до этого далеко, но сестра – единственная ниточка. Если мы не проследим за ней, Кюстину конец.

Грета с Флойдом зашли в «Фиолетовый попугай» и двинулись вдоль шеренги джаз-фотографий на стене, вниз по лестнице и в подвал. К восьми вечера в пятницу уже прибыло несколько завсегдатаев, но большинство столов оставались свободными, в баре было тихо. Парнишка в полосатой рубашке пытался играть Дюка Эллингтона на фортепиано, но получалось не ахти. Мишель спокойно налил гостям заказанное и вернулся к прежнему занятию, к надраиванию жестяной стойки. Он то и дело поглядывал на лестницу, ведущую наверх, будто ждал кого-то еще.

Флойд с Гретой пили молча.

Прошло пять минут. Потом десять.

– Ты знаешь, для чего мы здесь, – проговорил наконец Флойд.

Мишель прекратил тереть цинк и медленно, картинно убрал полотенце.

– Без труда добрались? – спросил он.

– За нами никто не следил, – сказал Флойд.

– Уверен?

– Насколько это возможно.

– Не слишком-то прочная гарантия.

– Лучшей не дам. Тебе ведь известно, где он?

– Идите за мной, – сказал Мишель, забирая пустые стаканы.

Он поднял перекладину в конце бара и пропустил гостей в кладовку, полную бочек и пустых бутылей из-под вина. За следующей дверью открылся извилистый, облицованный кирпичом коридор, уставленный деревянными ящиками из-под пива. Пройдя половину коридора, Мишель остановился у белой двери без каких-либо пометок и вынул связку ключей. За ней был склад, целиком заставленный ящиками. Присмотревшись, Флойд понял, что они заслоняют дверь в противоположной стене.

– Туда, – указал на нее Мишель. – Но быстро и тихо. Флойд, не хочу тебя обидеть, но я рискую головой. Серьезно.

– Я понимаю, – кивнул Флойд.

За скрытой ящиками дверью оказался чулан. Полопавшаяся штукатурка обваливалась пластами, открывая старую кирпичную кладку, трещиноватую, сочащуюся сыростью. Свет давала тусклая лампа под потолком. Единственный предмет мебели – матрас на полу. На матрасе сидел с обрывком газеты в руках Кюстин, прислонившись к стене, подложив пару тощих подушек. Рядом стоял пакет с едой. На Кюстине была та же одежда, что и утром, – но такая измятая и засаленная, будто он не снимал ее неделю.

Кюстин отложил газету:

– Не сочти любопытство за неблагодарность, но как, черт возьми, ты меня отыскал?

– Удачная догадка, – ответил Флойд.

– Или, скорее, дедукция, – добавила Грета. – Сколько друзей осталось у нас в этом городе?

– Немного, – согласился Кюстин.

– Нетрудно было составить список. И в нем Мишель – на самом верху.

– Спасибо ему за разрешение прятаться здесь. Но долго я оставаться не могу. Слишком опасно и для меня, и для него. Надеюсь, за тобой…

– Не было хвоста? – окончил мысль Флойд. – Нет.

– Я здорово влип.

– Значит, мы должны тебя вытащить, – сказала Грета.

– Но прежде всего нам нужно знать, что именно произошло, – произнес Флойд. – Андре, нас интересует буквально все с того момента, когда я высадил тебя на улице Поплье.

– Ты получил мою записку?

– Конечно.

– И знаешь про пишущую машинку?

– Ты имеешь в виду шифровальную машину? Да. Но я не понимаю…

– На Набережной мы такими пользовались для секретной связи между департаментами, когда пытались разгромить крупные преступные синдикаты. Злодеи имели привычку прослушивать полицию. Когда Бланшар показал нам футляр от пишущей машинки – верней, то, что мы сочли футляром от нее, – я понял, что видел такое раньше. Надо было только вспомнить, где и когда.

– Рад, что ты вспомнил. Это сразу многое прояснило.

– Она была шпионкой.

– Согласен.

– И действовала не в одиночку, раз шифровки продолжают слать до сих пор. Наверняка у нее поблизости сообщники.

– Кстати, один из них зайдет в мой офис завтра в девять утра.

– Ее сестра? – удивленно спросил Кюстин.

– Как и обещал Бланшар, она вышла на сцену.

– Слушай, будь с ней поосторожнее.

– Я уже все продумал. Теперь давай выслушаем твою историю. Что за чертовщина случилась сегодня?

Кюстин устроился поудобней на матрасе.

– Я начал с жильца со второго этажа – с того, которого ты не застал вчера. Но этого человека по-прежнему не было дома. Тогда я поднялся в квартиру мадемуазель Уайт, чтобы послушать приемник.

– Записал что-нибудь?

– Да, и на этот раз я захватил с собой азбуку Морзе. Но радиограмма выглядела лишенной смысла – случайный набор. Я все пялился на них, и вдруг они странным образом показались знакомыми. Тогда я и вспомнил «Энигму» с Набережной. Сразу дошло: бесполезно гадать над посланием. Даже если ухитримся заполучить «Энигму» той же модели, что была у Сьюзен, мы не знаем необходимых для дешифровки установок.

– А сколько надо времени, чтобы перебрать все комбинации? – спросил Флойд, почесав в затылке.

– Много лет, – покачал головой Кюстин. – Этот орешек очень трудно расколоть. В том-то и смысл «Энигмы».

– Значит, вся наша работа с приемником пошла коту под хвост?

– Напротив. Она немало рассказала о Сьюзен Уайт, хотя мы и не способны прочесть радиограмму. А еще нам известно, что кто-то не поленился разбить ее «Энигму». Значит, убийцы знали доподлинно, как важна эта машинка.

– То есть ее убил вражеский агент, – подумал Флойд вслух.

– Думаю, можно считать так, – согласился Кюстин. – Убийца наверняка уничтожил и инструкцию по шифрованию. В документах, полученных от Бланшара, нет ничего похожего на установки для «Энигмы». Наверное, они хранились в другом месте. Или Сьюзен их попросту помнила.

– Кстати, о Бланшаре, – напомнил Флойд.

– Когда стало ясно, что бесполезно возиться с приемником, я привел его в прежнее состояние, выдернул провода, упаковал инструменты и направился к Бланшару. Я хотел поговорить с ним в рамках версии, которую мы обсуждали с тобой.