— Будешь?..

В мире пруд пруди хороших людей, просто мы их не замечаем. Они упорно прячут хорошие качества, прикрываясь плохими. Смущаются, наверное. Через пять минут я добрела до остановки, к которой уже подходил академовский «пазик», везущий в центр города. Я не стала соваться в салон — из него можно громко вылететь под ухмылки пассажиров. Обошла кабину и остановилась около водителя. Он как раз выбрасывал окурок.

— Денег нет, — доложилась я. — Можно доехать?

— Нет, — отрубил водитель не глядя. — Мало вас тут шляется.

Я не уходила. Дяденька, взгляни, ты же русский человек… Он перестал смотреть вдаль и неохотно скосил глаза. В принципе, глядя на меня, можно было догадаться, что я не бродяжка.

— Ну что с тобой приключилось? — ворчливо спросил он.

— Ограбили, — простодушно ответила я.

— Сама-то цела?

Я кивнула:

— Так, мелочи. Синяки да шишки.

— Садись, — вздохнул водила. — Куда ехать-то тебе?..

Не хочу, хоть убейте, рассказывать про завершение дня. Оно не делает мне чести, поскольку состояло из нытья, лечения, слез и глупых обещаний. И про ночь не хочу рассказывать — слишком много вредных мыслей; их невозможно передать. Начну со следующего дня — среды, 17 октября, когда ни свет ни заря я приперлась в милицию. Как и обещала.

Их было пятеро. Все как один мужики. Двое напротив, двое сзади, пятый на подоконнике. Ходить хороводом вокруг меня им было несолидно, поэтому приходилось вертеться самой, благо стул подо мной был к тому приспособлен.

О вчерашнем приключении я умолчала — на лице моем следов крушения не осталось, а некоторую заторможенность в движениях можно было объяснять как угодно. Тотальной усталостью, например. Но я нашла тему для разговора. Я болтала языком не менее получаса, после чего наступила продолжительная тишина. Нарушил ее симпатяга Акулов — парень с деловой жилкой.

— Она права, Леонидыч. Мы не докажем, даже если вычислим. Следов нет.

— И не факт, что вычислим, — добавил с подоконника Ткаченко.

— Вы просто работать не хотите, — огрызнулся Верест. — Пороть вас некому. И мне некогда.

— Не без того, — прогундосил простуженный и мрачный Замятный (явно схлопотал за двойную поимку Сургачевой). — Но не совсем. Ты же знаешь, Леонидыч, мы к делу никогда особо наплевательски не относимся. Прикинь, сколько времени понадобится найти Байсахова. Костьми ляжем, а получим с гулькин хрен. Не нужен нам Байсахов, пойми. Пускай с ним Махачкалинская прокуратура возится, если сочтет нужным, или ОБЭП, а нам он, извини, не пришей куда седло.

— Во-во, — подал голос Костян Борзых. — Нам своих заморочек по гроб.

— А ну цыц! — рявкнул Верест. — Кто здесь за итог отвечает? Вы хотели нам сделать предложение, Лидия Сергеевна?

Я кивнула.

— Никто не знает, что я нашла вексель (тут я покривила душой, но ничего). За мной не следили, я проверялась. И в кафе позавчера не следили. Выйдя из дома, я прошла до «Тысячи мелочей», села на трамвай, проехала две остановки и в подворотне у «Яхонта» спокойно проверилась. Затем вышла на Потанинской и взяла такси до кафе «Чайка» на Советской. Попутно проверилась у магазина «Весна». Похожий фокус я провернула и сегодня. Никто не видел, что я пошла в милицию.

— Мы рады за вас, Лидия Сергеевна.

— Вы можете взять преступника только в деле. Ни логическим, ни эмпирическим путем это не удастся. Предлагаю следующий вариант.

Выслушав мое диковатое предложение, Верест сказал решительно:

— Нет. Я несовершенен, допускаю, но подставлять беззащитную женщину под верный нож — на это я пойти не могу.

Остальные напряженно помалкивали. Я чувствовала — в их рядах уже зреет недовольство «волюнтаризмом» капитана.

— Меня будете охранять вы. Вы лично, капитан Верест. Или есть неуверенность в своих силах?

Он принялся кусать губы. Уловив заминку, выступил Акулов:

— В этом есть зерно, Леонидыч. Во-первых, мы на стреме, во-вторых, учитывая близость посторонних, убийца может и отказаться от кровопролития. А в-третьих, — обаяшка Акулов улыбнулся, сверкнув зубами, — Лидия Сергеевна у нас до сих пор такая… хм, богоспасаемая, что ли. Почему бы и дальше?.. Помолимся за нее!

Я со стулом совершила плавный оборот на триста шестьдесят. Мужики улыбались. Кроме одного.

— Нет и еще раз нет! — покрываясь краской, хлопнул кулаком по столу Верест.

Зануда.

И тут недовольство плеснуло через край. Все загалдели вперебой. Мнение Вереста грубо растоптали, отправили в нужник и по очереди принялись доказывать правоту моей точки зрения. На пятой минуте неравного поединка Верест швырнул ручку на стол, поднял на меня красные от злости глаза:

— А вы-то что с этого выигрываете, Лидия Сергеевна? Давно не подвергались опасности, богоспасаемая вы наша?

— Купина неопалимая… — хихикнул Акулов.

— Во-первых, — с достоинством ответила я, — в существующих условиях повышенной напряженности я не могу спокойно жить и работать. Слишком много нервов. Во-вторых, мне чисто по-человечески интересно — кто?..

Если кто-то вдруг решил, будто я совсем забыла, что такое страх, пусть убирается к черту. Дважды за среду меня парализовало от ужаса (остальное время мелко трясло). Первый раз, когда позвонил Верест и, поинтересовавшись, не перестала ли я сходить с ума (я ответила, что нет), назначил на завтра свидание по полной конспирации. В ментуре.

И во второй — когда звонил он же, предложив «обкатать» фигурантов на предмет встречи. В самом деле, не ментам же этим заниматься… Это было логично.

— Хорошо, Олежка, — прошептала я холодными губами, — я попытаюсь… Но у меня к вам просьба. Вексель при мне должен быть подлинным, никаких ксерокопий. Не надо принимать убийцу за простофилю. Если он обнаружит подделку, совсем озвереет.

Верест надолго задумался. Затем начал вздыхать, обещал подумать, взвесить, уговорить начальство не жаться, ну а я в свою очередь должна организовать наличие подозреваемых на подконтрольной территории.

— Организуем… — умирающей лебедицей прошептала я.

Он собрался повесить трубку, но вдруг передумал.

— Слушай, — сказал он, — а что-таки не влезет в самую большую кастрюлю?.. Признайся, ты меня водишь за нос?

— К черту, — пробормотала я. — Зачем тебе голова? Инструкции читать?..

Для бодрости духа пришлось принять граммчик. После чего я засела за ненавистный телефон.

Красноперов уже укатил. Тем лучше. На квартире Риты безраздельно господствовал отпрыск. Бубнил Децл, под подозрительное стеклянное бряканье похохатывали девчонки. Раздосадованный тем, что вынужден отвлекаться, отпрыск по слогам разъяснил, что мамаши нет, и выразил глубокую уверенность, что такая ситуация продлится еще как минимум неделю. Постоялов меня сначала не понял: