– Три шестерки… – умирающим голосом прошептала женщина, – Анатолий Павлович когда-то посчитал, что это забавно… Спуск проходит мимо кухни, между ними тонкая стенка, полуподвальная дверь выходит в сад из восточного крыла здания. Она не бросается в глаза, возможно, заржавела изнутри. Мы ни разу не пользовались этим ходом, но Анатолий Павлович периодически его проверял, что-то смазывал, возвращался весь в паутине. Код на выходе аналогичный… Послушайте, молодые люди, – старуха подняла голову, в ее взоре появилось что-то осмысленное, – Уходите, я не буду препятствовать. Для меня все кончено. Я поговорю с полицейскими, расскажу им всю правду. Вы можете мне верить…

– Не прокатит, Полина Юрьевна, – возразил Фельдман, – Не откажите еще немного побыть нашим гарантом. Накиньте на себя что-нибудь, туфельки там на меху… Респираторы, надеюсь, не понадобятся?

– Потрясающе, – шептал Фельдман, отнимая трубку от уха, – Гюнтер сидит в машине в двух кварталах отсюда. Говорит, машина не заводится. И что делать?

– Ну, не знаю, – Вадим пожал плечами, – Можно цветы ей подарить. Но он же как-то приехал сюда?

– Он приехал восемь часов назад. Конечно, делать было нечего, крутил музыку на севшем аккумуляторе… Тьфу. Ладно, если гора не идет к Магомету…

– Придется самим прокладывать дорогу, – вздохнул Вадим, – Прорвемся, сыщик. Дадим пинка твоему горе-приятелю и его машине…

Ночное небо было чистое, как слеза. Звезды переливались новогодними гирляндами. Цветочные запахи насыщали остывающий воздух, щекотали ноздри. Глубоко в носу зарождалось предательское желание чихнуть. В саду пока еще властвовала тишина. Из дома доносились приглушенные крики. Что-то треснуло, посыпалось, возопила луженая глотка. В ходе операции по освобождению заложников полиция несла чувствительные потери.

– Вставайте, Полина Юрьевна, – сказал Павел, – Прогулка по свежему воздуху продлевает жизнь, но лучше не лежать во сырой земле. Поддержим даму, товарищ?

«Ничего, пусть привыкает», – со злостью думал Вадим.

Они уже почти пробились через заросли запущенного сада, когда затряслась дверь, подпертая снаружи ломом. Опозоренную полицию поджидало очередное разочарование.

– Здесь неподалеку задняя калитка… – женщина тяжело дышала, хваталась за сердце, – Там код такой же, как и везде, его знают только охрана и мы… с Анатолием Павловичем… Не знаю, работает ли сегодня сигнализация…

Сигнализация не работала. Полиция удалила охрану и всё выключила. Беглецы брели по тротуару, поддерживая уставшую женщину. Пригород Магдебурга практически вымер: пока они шли, проехали только две машины. Прохожих не было. Из переулка за вычурным особняком, украшенным остроконечными шпилями, впрочем, доносились какие-то звуки. Гюнтер остановил припозднившегося водителя, тот подъехал впритык к капоту, происходил процесс «прикуривания». С нескольких попыток удалось. Старенький микроавтобус заревел, как древний пылесос. Водители обменялись дружеским рукопожатием. «Спаситель» уехал. Мурлыча под нос, Гюнтер запрыгнул в салон, захрустел пакетами.

– Обжора, – резюмировал не без удовольствия Павел, – Видел «Макдональдс» на обратной стороне дороги? Не зря он тут встал. Ужас, – Павел передернул плечами, – Наслушался этих страшных историй про рестораны быстрого питания. Никогда не представлял такую картину: пища переваривает твой желудок, а не наоборот?… Полина Юрьевна, вы в порядке?

– Да, спасибо, – женщина уже не дышала, как загнанная кляча.

– Можем подвезти.

– Да нет, спасибо… – она ядовитой усмехнулась, – Добреду уж как-нибудь, чай, не ювелирное изделие. Езжайте по своим делам.

– Вынужден внести дополнительную ясность, Полина Юрьевна, – Павел покопался в кармане, извлек компактный приборчик, похожий на флэшку, – Это не блеф, это диктофон. Весь наш разговор в вашей спальне был записан. Из него достоверно явствует, кто виноват. Я передам этот прибор через надежных людей в правоохранительные органы. Мне кажется, с вашей стороны, Полина Юрьевна, добровольный приход в полицию был бы самым уместным завершением…

– Я вам все сказала, молодые люди. Счастливо оставаться… или куда вы там собрались, – в глазах женщины, окутанной густым мраком, заблестела влага. Она побрела – часто переставляя ноги, с высоко поднятой головой. Всякое бывает в жизни. Товарищи угрюмо смотрели ей вслед. Тоскливо сжалось сердце…

– А куда мы, собственно, собрались? – пробормотал Вадим, выбираясь из оцепенения.

– Навстречу новым приключениям, – оптимистично отозвался Фельдман, – Пошли. Держу пари, Гюнтер готов на все, чтобы побыстрее отсюда убраться…

Ночь свалилась в бездонную яму жизни. Вадим очнулся в немыслимой позе: под ногами сумка, голова вдавилась в спинку сиденья, тело беспощадно скручено вдоль оси позвоночника. Машина стояла. Рассветная мгла растекалась по салону. Он сделал попытку посмотреть на часы, вскрикнул от боли в затекшей руке.

– Начало седьмого, – простонала бесформенная клякса, расплывшаяся по сиденью напротив, – Вставайте, полковник. У вас беспробудный сон невинного ребенка.

– Где мы, Павел? – прохрипел Вадим.

– Пока еще на этом свете, – хмыкнул Фельдман, – Мы проделали за ночь без малого три сотни верст. У нас завелся ангел-хранитель: ни одной атаки со стороны дорожной полиции. Хотя с другой стороны, – рассуждал Павел, – Это наше затертое… ювелирное изделие вряд ли разбирается в марках окутанных мраком автомобилей, а также с легкостью читает их номера. Не станет Полина Юрьевна нам пакостить, мы хорошенько ее пристыдили.

– А если она передумает идти в полицию?

– Мы делали остановку в Ледене, не помнишь? – удивился Павел, – Впрочем, ты уже храпел. Гюнтер связался с шапочными знакомыми из уголовной полиции, прибыл гонец, ему отдали диктофон…

– Выходит, ты не блефовал?

– Странная мысль. И кто из нас после этого блондинка? Самый настоящий диктофон. Рядовой атрибут современного человека. А теперь у меня нет атрибута. Зато появилась химерическая надежда, что полиция не станет упорствовать в наших поисках. Разве что захочет нас узреть в качестве важных свидетелей.

– Мы стоим?

– Гюнтер вышел по нужде. Отольет – вернется. Надеюсь.

– Да где же мы, черт возьми?!

– Семьдесят километров к югу от Берлина, – Павел заразительно зевнул, – Район Аккерхау. Недавно проехали знак, извещающий, что впереди деревня Зандерс…

Сердце бешено застучало. Вадим поднялся, треща онемевшими членами. Машина стояла на обочине двухполосной дороги с жирной разделительной полосой. На этом приметы цивилизации обрывались. Плавал густой молочный туман, опутывая ветви поджимающих обочины кустов. Вверху он делался разреженным, и за кустами проступали контуры высокого леса. Деревья стояли густо, рваными уступами, создавая какой-то сложносочиненный ландшафт. Дождя как будто не было, но из открытой водительской двери тянуло сыростью. Желание дышать свежим воздухом пропало.