— Передай кому следует, что мой муж уезжает завтра в Сидон. Вернётся в конце месяца. А я отправлюсь погостить к своей сестре Цилле и пробуду у неё два дня и две ночи. Ты поняла? Не спутай что-нибудь, старая.

— Что ты, госпожа моя, прельстительная, как сливки с мёдом! Разве бывалая Хаштумаат когда-нибудь путалась в таких важных поручениях? Всё будет сделано. Ты встретишь того, кого задумала, и получишь столько удовольствия, сколько пожелаешь...

— Тс-с-с... Замолчи, не навлекай на себя мой гнев!..

— Молчу, молчу, госпожа... Молчу, сладостная, как финики со спелой смоквой...

Всё обозримое пространство казалось морем холмов, над которым стлалась мглистая дымка. И хотя было зимнее время, солнце сильно нагревало огромные глыбы желтоватого песчаника. Добид поднимался по узкой тропинке на горный кряж, перекрывавший путь от рубежей страны Пелиштим. Его воины шли в лёгких кожаных панцирях. Некоторые в шлемах, другие в наголовниках из куска светлой ткани. Вооружились к этому походу легко — как разведчики, а не бойцы пешего ополчения. Большинство захватило с собой пращи, короткие метательные копья, у пояса — бронзовые мечи. Щиты не взял никто, чтобы не отягощать шага.

Добид приказал идти за ним всего двум сотням воинов из своей тысячи. Он взял наиболее выносливых и быстроногих. Накануне Янахан пришёл в домик, где Добид находился со своим оруженосцем.

Старший царевич настолько возлюбил скромного пастуха, победившего Галата, что относился к нему внимательней и добросердечней, чем к родным братьям. Кто-то пытался распустить подобие сплетни, намекая на привязанность Янахана к белокурому бетлехемцу. Однако сплетня была явно несправедливой. Кроме того, откровенный и дерзкий Янахан но этому поводу сказал коротко:

— Узнаю кто, сразу убью. — Все жители Гибы знали: Янахан бросать слова на ветер не станет.

Явившись в обиталище нового тысяченачальника, царевич объявил Добиду:

— Отец подтвердил, что выдаст за тебя Мелхолу. — Помолчав выжидающе, он продолжил: — По-моему, она красивая и добрая девчонка. Будет хорошей женой. А тебе она нравится?

— Да, очень, — просто ответил Добид. — А скажи, дорогой друг... ты ведь разрешил мне так себя называть... скажи — нравлюсь ли я Мелхоле? Ведь я думаю...

— И думать нечего, — прервал его Янахан, — она тебя любит.

— Но... рад ли этому господин наш Саул? Как мне предложить себя в зятья?.. Я человек бедный и незначительный.

— Перестань этим смущаться. Отец согласился, он к тебе благоволит. Все родные за тебя: и дед Киш, и дед Нир, и мать Ахиноам. Мои братья Аминадаб и Малхиша тоже.

— Я должен, по обычаю, уплатить вено[58] за жену. Царское вено. Где мне взять столько ценных даров?

— Богатые подарки поднесёшь царю после больших побед. А сейчас отец готов принять вместо платы за Мелхолу сто ушей, отрезанных у пелиштимцев.

Добид решил попытать счастья и совершить поход в страну пеласгов. Янахан весело подмигнул и хлопнул его по плечу.

— Мои соглядатаи, наблюдающие за рубежом Пелиштима вблизи Гета, разведали про готовящийся набег безбородых. У нас есть осведомители среди тамошних жителей. Так вот, безбородые завтра к вечеру хотят напасть на юдейский городок Шохо или на Хеброн. Поспеши их перехватить, когда они пойдут узкой долиной через горный хребет Эшхол. Постарайся разобраться на месте. Я бы вошёл с тобой, но это должна быть твоя собственная затея. Да подаст тебе помощь Ягбе, а удачу Баал-Тегор.

Теперь Добид внимательно оглядывал долину, пересекавшую хребет, где по сыпучим скатам и обрывистым склонам росли узловатые акации. Дорога от страны Пелиштим проходила прямо под высоким обрывом. Вся долина была усыпана острыми кремнями. Казалось, злой дух горной пустыни нарочно разбросал их, чтобы сделать долину непроходимой. Однако люди за многие столетия проторили дорогу, и она как раз тянулась там, где сегодня Добид решил устроить засаду.

Нужно было выбрать наилучшее место. Здесь вражеский отряд сможет передвигаться только по два человека в ряд. Убежать с дороги невозможно: с одной стороны отвесная каменная стена, с другой — скат, словно оскалившийся острыми кремнями, — ногу поставить негде. Такое гиблое место тянется не слишком долго, примерно триста — триста пятьдесят шагов. Достаточно, чтобы уничтожить небольшой отряд, какие обычно собираются для внезапного набега.

Поднявшись козьей тропой на большую высоту, воины по указанию Добида начали подтаскивать тяжёлые камни к краю обрыва. Работа эта продлилась не слишком долго. Утирая пот, эшраэлиты пересмеивались и одобрительно поглядывали на своего молодого начальника.

Добид убедился: приготовленным на краю обрыва известковым глыбам достаточно лёгкого толчка, чтобы рухнуть вниз. Сотню бойцов он отослал к началу пересекавшей хребет дороги, чтобы даже часть пелиштимцев не спаслась, бросившись обратно. Семь десять человек (он пошёл с ними) должны были запереть дорогу с востока. Тридцать воинов спрятались наверху, им предстояло сбросить на врагов заготовленный камнепад.

Все три группы тщательно укрылись среди скал и колючих кустов. Стали ждать, собираясь действовать каждый в свою очередь.

Полная тишина дремотно накрыла отогретые солнцем горы Прислушивались чутко. Вот где-то щебень осыпался с крутого склона. Пёстрые птички-чеканки бегали, щебеча, вдоль дороги ловили мух. Слух околдовывал какой-то смутный далёкий гул. Он возник по неизвестной причине и уходил всё дальше, замирал в ущельях и голубоватых, ломко очерченных складках гор. Серая нагая долина долго молчала. Но воины Добида обладали терпением скрадывавших добычу хищных зверей.

Наконец в начале долины послышались едва различимы! шаги. Постепенно они делались отчётливее, приближались. Пёстрые чеканки взлетели. Добид глянул в щель между камней и пробормотал хвалу богу.

Пеласги шли по дороге, не растягиваясь и не разговаривая Без металлического звона доспехов. Подобно эшраэлитам, они были в лёгких панцирях и яйцеподобных египетских шлемах, без обычных краснопёрых гребней. Тоже с короткими копьями, с луками, стрелами и мечами. Среди бритых и светловолосых немало замечалось бойцов с чёрными бородами, — скорее всего, наёмников-амаликцев или хананеев. Отряд небольшой, примерно человек двести. Такие быстро передвигавшиеся, но наторелые в набегах удальцы могут с успехом подкрасться к небольшому городку, неожиданно ворваться в открытые ворота и устроить резню.

Перед тем местом, где дорога суживалась, прижимаясь к отвесной стене, передовой воин сделал знак остановиться. Пеласги перестроились по два человека.