Спецлаборатория разрабатывала «яды», которые были способны убивать жертвы без идентифицируемых следов, а также искала средства, которые могли стимулировать откровенность. Обычно биологические и химические средства проверялись на людях, приговоренных к смертной казни. Руководил экспериментами и лично проводил их Г. М. Майрановский. В частности, считается, что больше года у Г. М. Майрановского ушло на работу с таким токсином растительного происхождения, как рицин. Изучались также свойства дигитоксина, колхицина и многих других. Остановились на яде К-2 (карбиламинхолинхлориде), который убивал жертву быстро и без следов. Согласно показаниям очевидцев, после приема К-2 подопытный становился как бы меньше ростом, слабел, становился все тише. И через 15 минут умирал. Помимо поиска самих ядов, чекисты-террористы разрабатывали и способы их введения в организм жертвы. Яды подмешивались к пище или воде, давались под видом лекарств до и после еды или же вводились с помощью инъекций. Было опробовано и введение яда через кожу путем ее обрызгивания или смачивания. Не сразу, но пришли также к идее трости-колки и даже стреляющей авторучки [238].

Укажем для примера некоторые жертвы политических убийств в СССР в 1946–1947 годах, приказы о которых были отданы высшими советскими властями. В 1947 году был ликвидирован в больнице архиепископ Ромжа — глава греко-католической церкви, сопротивлявшийся присоединению грекокатоликов к православию. Яд кураре изготовил для той акции Г. М. Майрановский, ввела медсестра, общий приказ на исполнение был получен из Москвы, окончательный приказ на месте поступил от Н. С. Хрущева. Аналогичным образом погибли польский гражданин Самет, работавший в СССР инженером и будто бы добывший секретные сведения о советских подводных лодках и собиравшийся передать их американцам, а также американский гражданин, узник советского лагеря И. Оггинс, за освобождение и выезд в США которого хлопотало американское посольство в СССР. Оба получили от Г. М. Майрановского укол кураре во время медицинского осмотра. А 17 июля 1947 года точно так же закончил свою жизнь в спецкамере «Лаборатории-Х» швед Р. Валленберг, с которым не удалась политическая игра и который в преддверии Нюрнбергского процесса был И. В. Сталину ни к чему. Министр госбезопасности В. С. Абакумов запретил вскрывать тело погибшего и приказал кремировать [234].

Г. М. Майрановский получил свой срок от «заказчиков» еще в феврале 1953 года (по линии «сионистского заговора»). Его личное участие в применении биологических и химических средств в 1937–1947 годах по заданию правительства против его врагов было установлено во время разбирательств и в 1960-х, и в 1990-х годах. А убийства с использованием ядов со смертью И. В. Сталина не прервались, а были продолжены. Их источником в 1960–1970-х годах была «Лаборатория X», она же 12-я лаборатория ЦНИИ специальных и новых технологий КГБ СССР [234].

Описание трудов оперчекистов на этом тайном фронте можно продолжать бесконечно, хотя достоверных данных, по очевидным причинам, не так уж много. Мы ограничимся несколькими особо показательными примерами химико-биологической войны, осуществленной террористами из советских спецслужб в послесталинскую эпоху как дома в их родном Советском Союзе, так и за его рубежами.

Известный пример — отравление писателя В. Войновича. Оно было выполнено КГБ по всем правилам биологического терроризма, прямо на родной советской земле.

Отравительные будни КГБ:

«В декабрьском номере журнала “Знамя” напечатана новая повесть Владимира Войновича “Дело № 34840”, в которой писатель излагает ход и результаты расследования, предпринятого им по факту покушения органов госбезопасности на его жизнь и здоровье. Собственно, главный результат автор добыл в мае 1993 года на международной конференции в Москве “КГБ вчера, сегодня, завтра” из уст одного из ораторов, представлявших это ведомство, и ввиду важности признания выделил его жирным шрифтом: “Да, Войновича отравили, но ведь и все наше общество было отравлено”. Что, как увидит читатель “Дела”, совсем не означает готовности ГБ делиться своими секретами».

«Московские новости», 6 февраля 1994 года.

Два других столь же известных события — того же ранга, только случились они в других странах.

15 октября 1959 года КГБ СССР осуществил акт химического терроризма в Мюнхене (Германия). Пистолетным выстрелом ампулой с цианистым калием агент КГБ Б. Сташинский исполнил многолетнюю мечту чекистов — отравил лидера национального движения Украины С. А. Бандеру. Последствий тот акт имел немало — террорист получил советский орден «за успешное выполнение особо важного задания правительства», после чего 12 августа 1961 года сдался властям ФРГ и был предан суду. И вердикт западногерманского суда от 19 октября 1962 года не только воздал террористу по заслугам, но и назвал организатора преступления — председателя КГБ СССР А. Н. Шелепина. Тот приговор и поныне остается в силе.

А 7 сентября 1978 года в пригороде Лондона болгарский писатель-диссидент Г. Марков был отравлен рицином, изготовленным по заказу спецслужб Болгарии в Москве — в 12-й лаборатории. Капсула с ядом была помещена в острие зонтика, однако умер писатель не в момент укола. Поскольку для рицина характерно наличие скрытого периода действия, исполнитель без особых хлопот отбыл с места событий. А советский разведчик О. Калугин получил за тот подвиг орден от правительства Болгарии [10, 234].

Остается добавить, что биологический 12-й отдел (ныне входящий в состав 8-го отдела) Управления С Службы внешней разведки РФ и до наших дней нацелен на осуществление актов терроризма и саботажа в зарубежных странах с использованием биологических средств и, главное, на важных «биологических» объектах разных стран. Бывший советский биологический разведчик и диверсант сформулировал это так: «Вы можете предположить, что такую силу просто бросили из-за разрядки и демократизации? Что все силы и деньги, потраченные на подготовку наших людей, забыли? Что всех наших агентов и нелегалов отзовут только из-за того, что Россия принимает участие в новом раунде переговоров о биологическом оружии в Женеве? Я бы на это не закладывался» [15].

В арсенале 8-го отдела и поныне находятся как быстродействующие яды для бесшумного убийства, так и средства для шумного подрыва, не говоря уж о так называемой «смертоносной воде» (жидкой взрывчатке). Объекты для будущих диверсий давно подобраны, так что экологические, медицинские и тому подобные последствия гарантированы. Скажем, в 12-м отделе уже давно было исследовано, как обеспечить террористический акт против гарнизона морской базы в Австралии, где квартирует военно-морской флот США (почти наверняка это порт Таунсвилл), с помощью инфекции или же путем отравления системы водоснабжения. Продолжать эту тему вряд ли стоит. Добавим лишь, что именно в 8-м отделе Управления С сосредоточено наибольшее количество кавалеров престижных советских наград [15].

Контрразведка во все времена в первую очередь скрывала сам факт подготовки к наступательной биологической и химической войне.

За весь период с 1926 по 1992 годы советские власти лишь дважды в силу каких-то политических соображений в теоретическом плане признавали возможную подготовку Советского Союза к биологической войне. В 1938 году это сделал маршал К. Е. Ворошилов, в 1956 году — маршал Г. К. Жуков.