Чарквиани передергивает марровскую характеристику: «гипотеза Энгельса» заменяется на «марксистскую гипотезу». Учел он и то, что если в самом начале 30-х годов еще можно было говорить о «гипотезе», то в самом конце 40-х следовало говорить только о «единственно верном учении». Далее автор записки «подставляет» Марра при помощи ссылок на те же самые произведения Сталина, на которые ранее марристы всегда ссылались для подкрепления своих тезисов. Но Сталина эквилибристика с его собственными цитатами явно не смущала. Он сам был большим виртуозом по этой части. Не смутил его и вывод Чарквиани, который тот сделал из одних и тех же цитат вождя: нет никаких классовых языков, а есть единый национальный язык. «Таким образом, вопреки Марру получается, что вся нация, состоящая при капитализме из различных классов, имеет один язык» {314} . Таков главный вывод записки и основной вывод будущей работы Сталина.

После этого автор предъявил Марру целый список самых тяжких для того времени политических обвинений:

– он «льет воду на мельницу расистов, в том числе и современных англо-американских империалистов»;

– напоминая о сути стадиальной концепции развития общечеловеческого языка, автор подчеркивает, что высшей стадией, по Марру, являются «индоевропейские» и «семитические» языки, вышедшие из стадии «яфетической», а все остальные объявляются «окаменевшими» и «пережиточными».

Но намного важнее вывод, грубо подсказываемый Сталину: «Схема стадиального развития языков исключает культурное и кровное родство народов, имеющие по сей день родственные связи. Он ликвидирует всякую историческую преемственность национальной культуры каждого отдельного народа. В этом отношении характерно, что Марр объявляет более близкими друг другу древние письменные языки Армении и Грузии, чем древнегрузинский язык с современным грузинским языком. Таким образом, эта схема Марра дает теоретическое оружие в руки англосаксонских империалистов, объявляющих свой язык самым передовым языком в мире. Кроме того, эта же схема может служить обоснованием антипатриотических и антинациональных взглядов всех и всяческих космополитов, отрицающих самобытность культур советских народов и их исторических связей между собой. Своей схемой Марр относит грузинский язык к группе языков, чуть ли не окаменевших, лишенных способности развития. Эту унизительную для грузинской советской культуры, ничем не обоснованную “теорию” Марр сочинил, несмотря на то что в ранних своих работах он неоднократно подчеркивал лексическое богатство, выразительность и гибкость грузинского языка, который, по словам Марра, на протяжении своей истории успешно выдержал соревнование с такими мировыми языками, как арабский, греческий, персидский».

Не будем заниматься доказательствами того, что и так очевидно: на самом деле все работы Марра – это гимн (иногда преувеличенный) грузинскому и другим кавказским языкам и культурам. Марр действительно считал, что древнеармянский и древнегрузинские литературные языки намного ближе друг к другу, чем разговорный новогрузинский или новоармянский к своим предкам. Почему-то никого не смущает, когда заявляют, что письменный церковно-славянский язык ближе к древнерусскому, к древнеболгарскому и древнесербскому языкам, чем современные русский, болгарский и сербский. В среде армянских и грузинских интеллектуалов всегда находились яростные деятели, отрицавшие какое-либо родство и даже взаимовлияние двух тесно живущих народов. Марр же был автором первых работ, посвященных грамматике древнеармянского и древнегрузинского языков {315} , и поэтому лучше других понимал, о чем идет речь.

Прочитав этот текст, Сталин вновь стал делать отметки: «Отвергнув сравнительно-исторический метод в исследовании как “формальный” Марр вместо него выдвинул метод палеонтологического анализа». Сведя палеонтологический метод к четырехэлементному, Чарквиани (или Чикобава?) далее писал: «Не подлежит сомнению, что именно палеонтологический метод Марра является чисто формальным, схематическим методом и применение его в науке не может дать положительных результатов». И еще раз буквально через строчку автор обозвал палеонтологический метод Марра страшным для того времени словом «формальный», и вновь Сталин подчеркнул это положение. И его он вспомнит, когда приступит к своей работе. Здесь же он отметил на полях цитату из своей давней речи о том, что когда-нибудь в будущем, при всемирной диктатуре пролетариата, исчезнут старые нации и национальные языки, но пока продолжается этап роста наций и развитие их языков. На этом «обвинительный» перечень, предъявляемый покойнику, не заканчивался. В следующем пункте утверждалось:

«В практической работе по разрешению некоторых важных вопросов культурного строительства Марр неоднократно выступал с позиций космополитизма, требуя, чтобы народы жертвовали своими национальными интересами и культурными ценностями во имя общечеловеческой культуры. Так было, например, в вопросе о введении нового алфавита для многих национальностей советского общества. Известно, что Марр обосновывал необходимость введения латинского алфавита для всех советских народов, не имеющих письменности или пользовавшихся арабским алфавитом. Благодаря его стараниям абхазская письменность была переведена на чуждый для абхазского языка латинский алфавит». Надеюсь, читатель помнит, как на самом деле Марр относился к абхазской письменности? Больше того, патетически восклицал Чарквиани, Марр требовал перевести на латинский алфавит армянскую, грузинскую и даже русскую письменность. «Этот низкопоклоннический взгляд на роль латинского алфавита был целиком опрокинут последующим развитием культурного строительства в Советском Союзе», поскольку все народы СССР «отвергли» как арабский, так и латинский алфавиты и перешли на русскую кириллицу (исключая Армению и Грузию). Марр обвинялся, по существу, в том, что, скончавшись в 1934 году, еще в период остаточного увлечения идеями мировой пролетарской революции и интернационализма, он не смог посмертно перестроиться и встать на новый курс национал-патриотизма как всесоюзно-русского, так и местного грузинского.

Завершал записку Чарквиани большой пассаж в характерном духе сталинского «объективизма». После серии грубых политических обвинений и оскорблений бросалось несколько одобрительных фраз, но уже по частным проблемам, к которым питал особое пристрастие сам обличитель. Сталин различными способами отметил и их. Для будущей своей работы он многое позаимствует из этой записки, хотя и сгладит ее прямолинейный стиль политического доноса, а национализм местечково-грузинский переведет в русло национализма псевдо-великодержавного. Даже о положительных моментах научных исследований Марра он будет писать примерно в том же духе: «Несмотря на необоснованность и неприемлемость языковедной теории Марра, мы далеки от того, чтобы отвергать все его научное наследие. Академик Марр вошел в историю как крупнейший ученый-кавказовед. Он выполнил огромную работу по языкознанию и изучению письменных документов и памятников материальной культуры, легших в основу работы для построения научной истории грузинского, армянского и других народов Кавказа. Его большая заслуга заключается в том, что так называемые яфетические народы: родственные друг другу хетты, пелазги, этруски, иберы – внесли огромный вклад в созидание мировой культуры. Хотя Марр в последние годы жизни, в соответствии со своей языковедной теорией, стал отрицать этническое родство этих народов, тем не менее его прежние работы по этим вопросам не утратили своего значения.