— Наше дело — доставить. Паспорт возьмите. И бинты с йодом. Шутка… Мы ждем в машине…

В кабинете, куда ее привели, сидели трое: женщина в форменной одежде, показавшаяся Марине знакомой, мужчина в такой же униформе возле компьютера и еще один субъект, лет сорока пяти, в элегантном костюме и при галстуке. Тот расположился в кресле возле окна.

При виде Марины штатский поднялся навстречу:

— Проходите, пожалуйста! Марина Андреевна, если не ошибаюсь?

— Да.

— Присаживайтесь. Меня зовут Кирилл Петрович Журов. Я из Москвы, из Управления собственной безопасности МВД. Это — Краснов Евгений Борисович, следователь следственного отдела Следственного комитета при Прокуратуре. Извините за тавтологию, но не я такое придумал… Вам уже сообщили?

Девушка неопределенно кивнула и, почему-то вспомнив про паспорт, достала его из сумочки и протянула мужчине.

— Вот… Милиционеры сказали, надо захватить.

— Ах да, спасибо! — кивнул тот и передал документ следователю, который уже развернул бланк протокола. — Вы не волнуйтесь, мы постараемся вас долго не задерживать. Евгений Борисович, приступайте.

Следователь заполнил лицевую часть протокола, занеся туда анкетные данные Марины, предупредил об ответственности за дачу ложных показаний, дал расписаться и задал, наконец, первый вопрос:

— Скажите, Марина Андреевна, вам знаком Паленов Роман?

«Блин, — промелькнуло в голове у девушки, — видно, Ромка влип со своими дисками!»

— Рома? — переспросила она. — Да…

— А Сергей Елагин?

— Да, знаком…

— Расскажите, что произошло между ними седьмого августа, в парке? Вы ведь при этом присутствовали?

«Нет, не диски… Это из-за драки».

— А что, Рома заявление написал, да?

— Угадали, — кивнул головой Журов, едва заметным жестом остановив Краснова. — Написал. Вот мы и хотим вас выслушать. Как свидетеля.

— Так он первый начал! Мы с Сергеем гуляли, а он из кустов выскочил — и с кулаками. Только Сережа его и не бил вовсе. Он его…

— Погодите, погодите… Что ж, Роман ни с того ни с сего на Елагина с кулаками набросился? Он же не сумасшедший. Причины какие-то должны же быть, правда?

Марина смутилась.

— Ну, просто я раньше с ним… с Ромой то есть… встречалась. Потом перестала. А после и с Сережей познакомилась.

— То есть у вас с Сергеем Елагиным серьезные отношения? — уточнил Краснов.

— Ну да… Серьезные.

— Получается, у Паленова с Елагиным были реальные основания для взаимной неприязни, так? — снова вступил в разговор Журов. — Ревность, допустим?

— Не знаю… Сережа знал про Ромку, я от него ничего не скрывала. А драку, я вам еще раз говорю, Ромка сам затеял. Он вообще последнее время дурной стал. Во вторник даже в гостиницу к нам с гранатой приперся, Наталью, напарницу мою, перепугал до смерти.

— С гранатой? — Подполковник заметно оживился. — А Елагину вы об этом рассказывали?

— Да. В тот же вечер.

— И что он?

— Сказал — разберется.

Журов выразительно покосился на Краснова. Тот продолжал быстро, от руки заносить показания Марины в протокол.

— А каким образом разберется — не сообщал?

— Ну, просто поговорить хотел… Наверное. А что еще? Не убивать же…

— Отлично… То есть вы подтверждаете, что между вами и Елагиным любовная связь, но Романа он в парке не бил.

— Ну… Подтверждаю.

— Прочитайте и распишитесь, — Краснов развернул протокол и протянул Марине авторучку.

Она пробежала глазами текст, поставила подпись. Потом попросила:

— А можно я с Ромой поговорю? Он заберет заявление.

— Увы, Марина Андреевна, уже не заберет… — вздохнул следователь, опуская глаза.

— Почему?

— Паленов убит, — ответил за следователя Журов.

— Что?!

— Его застрелил ваш любовник Елагин… Видимо, «разобрался», как и обещал…

Марине вдруг показалось, что стены кабинета начали таять, словно мороженое в микроволновке. И стул под ней — тоже. Чьи-то сильные руки (кажется, это был москвич, он ближе всех стоял) подхватили ее, не дав упасть. К визуальным галлюцинациям добавились слуховые — помещение наполнили звуки мчащегося поезда. Последнее, что она расслышала, был женский голос: «Блин, так же нельзя… Выйдите, пожалуйста…»

Девушка очнулась уже в кресле. Окно за ее спиной было настежь распахнуто, кофточка расстегнута, а на груди лежал влажный носовой платок.

— Вот, выпейте!

Женщина в форменной одежде, сидя тут же на корточках, протянула стакан воды. Марина сделала несколько глотков и, благодарно кивнув, откинулась на спинку.

— Вы должны меня помнить, Марина. Мы виделись с вами недавно, в парке. Вы с Елагиным тогда гуляли. Меня Светлана зовут.

— Да… Сережа говорил, что вы еще в пионерском лагере подружились. Скажите, он правда Ромку застрелил?

— Да уж не шутим, — кивнула Воронова. — Якобы — при задержании.

— Якобы?!

— Я же там не была, подробностей не знаю.

— И что теперь?

— Теперь? — Светлана с тревогой оглянулась на дверь. — Теперь у нас мало времени, поэтому слушай меня, девочка, очень внимательно. Если докажут, что это — убийство на почве ревности, ему светит пятнадцать лет… Да-да, пятнадцать! Поэтому все зависит от того, что ты будешь говорить. А говорить надо, что между вами ничего нет и не было. Никакой любви! Просто встречались иногда, время проводили, но без каких-либо перспектив и тому подобное. Понятно?

— Но я же уже…

— Отказывайся от показаний… Ври, что хочешь…

— Но как же? Я ведь люблю его!

— Если любишь, то и молчи об этом! Ради него…

В коридоре послышались шаги. Воронова поспешно поднялась на ноги.

— Всё, они идут.

* * *

Краснов дымил сигаретой на площадке между этажами отдела милиции, наблюдая через окно за оперативной обстановкой, с каждой минутой становившейся все тревожней и тревожней — преступность не спала. Из коридора сверху выглянула Воронова:

— Кофе будешь? Чувствую, до утра тут зависнем.

— Давай… Блин, ты сама как считаешь — из ревности парня… того?

— Не похоже на Елагина… Да и какая ревность? Паленов уже не конкурент был…

— Но обещал же разобраться?..

— Хотел бы разобраться — нашел бы другое место. А не на задержании…

— Почему? Очень даже удобно. Никаких вопросов. — Краснов пожал плечами и выкинул окурок в форточку, на милицейский двор.