Подсаживая девушку в седло, Гастингс невольно раскраснелся. Заметившие это сержанты, служанка и воин с улыбками переглядывались, вызвав недоуменно-гневный взгляд Эльвины, не обратившей внимание на состояние Артура.

– Куда же вы так неосторожно спешили, Эльвина? – вздохнув о чем-то, спросил Гастингс.

– Ах, Артур, мой батюшка решил, что пора наконец выполнить данное тэну Вульфстану обещание и сочетать меня браком с его сыном, Аттельстаном. Он даже пригласил их к нам. А мне… – Эльвина покраснела и, опустив голову, почти прошептала: – мне совершенно не нравится Аттельстан. Он такой… неуклюжий…

– Вот как? А я? Я вам нравлюсь? – неожиданно выпалил еще более раскрасневшийся Гастингс. – Вы согласитесь выйти за меня?

– Артур, вы… – Девушка внезапно и беспричинно разозлилась. – Вы пытаетесь воспользоваться моим положением, сэр? Так знайте, что благородная дочь тэна Ошира не рабыня, которую можно купить.

– Эльвина… поймите…

– Ничего не хочу слушать. Немедленно отпустите повод, я хочу вернуться домой!

– Эльвина! Стойте! Все за ней!

Вырвавшая повод из рук Гастингса девушка хлестнула лошадь, и та галопом устремилась по лесной дороге назад, к холлу. Замешкавшись из-за лошади Гастингса, перекрывшей путь остальным, несколько минут волновавшейся и не дававшей сесть в седло своему незадачливому всаднику, в погоню за Эльвиной устремились и остальные всадники.

Но нагнать мчащуюся во весь опор, не обращающую внимания на опасно торчащие над дорогой ветки и колдобины на дороге, чудом держащуюся в седле девушку они так и не смогли. Скачущий первым Робин успел только заметить, как она скрылась в воротах Оширхолла.

Убедившийся, что Эльвина пока благополучно преодолевает все препятствия дороги, мрачный и раздосадованный Гастингс уже давно не подгонял свою кобылку, задумчиво и не торопясь двигаясь следом за умчавшимися вперед участниками погони. Не обращал он внимания и на единственного оставшегося при нем сержанта, настороженно держащего наготове свой «ли-энфильд» с пристегнутым магазином.

– Что же мне теперь делать, – удрученно произнес вслух Артур и тут же вздрогнул от неожиданности; скакавший до этого незамеченным телохранитель неожиданно ответил:

– Осмелюсь посоветовать, господин капитан, сэр. Вам надо прямо сейчас просить у сэра Ошира руки его дочери.

– Ну, раз уж ты осмелился советовать, Роб, – хмуро глядя на сержанта, продолжил Гастингс, – то объясни, почему…

– Господин капитан, сэр. Потому что она в вас влюблена. Да и вы… неравнодушны к ней. Об этом уж несколько месяцев весь Айродейл шумит.

– Что? – Изумление на лице капитана было столь неподдельным, что сержант невольно улыбнулся, но тут же, сделавшись серьезным, ответил: – Со стороны виднее, господин капитан, сэр. Даю вам слово, сэр, что любит она вас, поэтому и психанула от неожиданности. Женщины, господин капитан, сэр, такие уж они существа…

Итогом этого неожиданного разговора стали один поединок до первой крови и одна помолвка, торжественно оглашенная в церкви Айрондейла неделю спустя.

А через полгода в Лондоне состоялся Королевский бал. Новое, недавно появившееся увлечение англосаксонской знати, ставшее невероятно быстро популярным в Королевстве Английском. Но этот бал – особенный, он посвящен очередной, уже третьей, годовщине победы при Гастингсе, и приглашение на него считается самой большой почестью для любого эрла и тэна. Стоит ли говорить, что интриги в борьбе за это право ничуть не уступали по интенсивности и напряженности недавно запрещенным по всей Англии междоусобным столкновениям, разве что не были столь кровавыми. Тем более что часть приглашений была уже заранее распределена между наиболее отличившимися в битве воинами и их родственниками, из-за чего оставшиеся места делились с еще большим азартом.

Поэтому сидевшая на скамье у стены, наряженная Эльвина светилась счастем еще большим, чем во время обручения. Еще бы, из всего Бошемшира на бал попали всего три девушки, и одна из них – она. К тому же стараниями Артура она сумела изучить сразу несколько новомодных контрдансов и даже вальс, так что теперь могла принять приглашение на любой танец.

– Сэр Артур, а кто это напротив нас сидит? – Разглядывая присутствующих, Эльвина увидела на противоположном конце Большого зала Концерт-холла девушку и женщину, одетых по нормандскому обычаю и выделяющихся своей красотой и надменным видом. Недалеко от женщин нетерпеливо бродил туда-сюда и с интересом разглядывал окружающее мальчик, выделяющийся слишком короткими ногами и маленькой герцогской короной на голове.

– Это Матильда Фландрская, вдова норманнского герцога Вильгельма, рядом, в короне, ее сын – законный герцог Нормандии Роберт, а рыжеволосая печальная девушка – ее дочь Алиса.

– Все интереснее и интереснее, – с удивлением проговорила Эльвина. – Как же они оказались в Англии? И почему не в узах, а на свободе?

– Как, ты разве не знаешь? – улыбнулся Гастингс. – Попросили убежища, поскольку герцогство Нормандское охвачено войной и мятежом. И всемилостивейший король Гарольд соизволил их принять и даже обещал вступиться за права Роберта на стол отцовский.

– Неужто? Как интересно. Но скажи, Артур, раз та девушка – Алиса, то печалится она по своему отцу, или, как слухи ходят, по Его Величеству?

– Не знаю, Эльвина, я не охотник до дамских сплетен, – начал отвечать Гастингс, но, заметив на лице девушки откровенное разочарование, продолжил: – Говорят в Лондоне, что она, будучи предназначена в жены королю, влюбилась в него, и теперь страдает от этой неразделенной любви. Но слухи эти ничем не подтверждены, и я не советовал бы тебе, дорогая, сильно интересоваться этой историей, пусть и чрезвычайно романтичной.

– Хорошо, дорогой, – кротко, хотя и с прорывающейся в интонациях ехидцей ответила нареченная и тут же привстала, приветствуя поклоном пышно одетого генерал-легата сэра Хорейса, который, поздоровавшись с Гастингсом, целеустремленно направился к сидящей женщине.

Расспросить об увиденном Эльвина не успела, загремели трубы, и в залу вошел Его Величество, король Англии, суверен Уэльса и Шотландии, Повелитель Заморских Земель, эрл Уэссекса, Сассекса и Корнуолла Гарольд Второй Феликс. А сразу после торжественной встречи было объявлено о сдаче последнего оплота шотландцев и принесении ярлом Оркнейских островов вассальной присяги. А потом…

Потом была жизнь… Но это совсем другая история.

Шарукан погрузился в раздумья. Его войско, доведенное до полного числа, представляло силу, какой не мог иметь ни один из урусутских правителей. Собрать пять тысяч хорошего войска – нужны месяцы, а разношерстный сброд хана не пугал. Ему снова повезло: князья, которых он не раз бивал всех вместе на реке Альта, перессорились, и один из них не нашел ничего лучшего, как призвать на помощь половцев. Когда передовая тысяча грабила и жгла взятую с ходу приграничную крепость Воинь, хан повернул на Ромен, рассчитывая по пути взять Прилуки. В монастырях, которые хан разорил по пути, оказалось меньше добычи, чем рассчитывал найти Шарукан.