Вероника Алексеевна фыркнула:

– Надеюсь, там не понадобятся резиновые сапоги?

Молодой человек рассмеялся:

– Лето стоит засушливое. В болотных сапогах нужды, конечно, нет. Хотя, если вы так желаете, можете взять с собой калоши. Итак, времени на сборы – двадцать минут. Я жду вас внизу. Лиза, не дашь мне ключи от машины?

Когда за молодым человеком закрылась дверь, Вероника Алексеевна только покачала головой:

– Был бы жив Герман Андреевич, он ни за что не одобрил бы подобный мезальянс! Лизонька, детка, а может, все-таки Вадим или Веня Каретный?

Елизавета нахмурилась. Мать махнула рукой:

– Молчу, молчу! Я уступаю силе. Пойду искать калоши…

Через двадцать минут Лиза в легких летних брюках и белой блузке уже была внизу. Андрей сверился с часами:

– Точна. Хвалю за пунктуальность. А где же мать? Она передумала ехать?

– Она у себя в комнате. Ума не приложу, что она так долго собирается.

Когда из подъезда выплыла мадам Дубровская-старшая, картина стоила того, чтобы ее запечатлеть на фотопленке. Елизавета и Андрей от изумления открыли рты, а стайка бабулек на лавочке сразу же прекратила разговоры и в недоумении уставилась на Веронику Алексеевну.

В брезентовой куртке явно с плеча покойного мужа, в черных тренировочных штанах и кедах – в таком виде она не щеголяла еще со студенческих времен. Венчала все это великолепие шляпа с обвисшими полями.

– Мама, а зачем тебе корзина? – удивилась Елизавета. – И трехлитровая банка в авоське? Что это за маскарад?

– Много ты понимаешь! – отмахнулась мать. – Банка – под парное молоко; корзина – под грибы и ягоды. Мы ведь едем в деревню. Правильно, Андрей?

– Поражен вашей практичностью, Вероника Алексеевна! – усмехнулся Андрей и сел за руль…

Они выехали из города на оживленную трассу. Наблюдая за пролетающими мимо деревеньками, мать изводила Андрея вопросами.

– Глянь-ка налево, чудный домишко с огородом. Это случайно не твой?

– Нет, – терпеливо отвечал Андрей. – Мы еще не приехали.

Или:

– Какие славные животные с рогами! Ты, кажется, что-то говорил о коровнике? Из окон твоей хижины, должно быть, открывается прекрасный вид на пастбище.

Лиза ерзала на месте, но осадить мать не решалась. Андрей, похоже, был настроен благодушно, а раздувать конфликт в день их первого совместного путешествия не хотелось.

Когда за окнами замелькали коттеджи, мать украдкой смахнула слезу и вздохнула. Понятно, она желала для дочери лучшей доли, чем этот горе-программист с его коровником.

Дорога петляла высоко над озером. Нежась в лучах летнего солнца, водная поверхность казалась большим зеркалом в обрамлении вековых сосен. Песчаные пляжи были забиты народом ничуть не меньше, чем на Черноморском побережье. Высоко в небе парил дельтаплан. А бирюзовую гладь озера разрезали катера и гидроциклы.

– Хотела бы я пожить здесь недельку! – заметила мать, указывая, конечно, на ряд вилл, спрятанных от досужих зевак в тени высоких лип и сосен.

Андрей усмехнулся:

– Давайте остановимся. Может, есть возможность снять такое великолепие хотя бы на неделю.

Вероника Алексеевна снисходительно взглянула на него:

– Молодой человек, вы хоть представляете, сколько это может стоить?

– Вот сейчас и спросим! Вон тот домик кажется мне симпатичным.

Он свернул к самой внушительной вилле, огороженной высоким забором с чугунными решетками.

Чувствуя, что шутка зашла слишком далеко, Лиза и мама хором закричали:

– Ты с ума сошел!

– Гляди, на воротах какие-то вензеля, – заметила испуганная Вероника Алексеевна. – Нас сейчас отсюда выгонят в три шеи, а может, спустят собак.

– Не верю, что в таких домах могут жить столь невоспитанные люди, – заявил Андрей, останавливая машину.

Автоматические ворота открылись, и автомобиль зашуршал шинами по широкой липовой аллее. Миновав крошечную рощицу, они подъехали к высокому кирпичному дому с черепичной крышей. На площадке, перед лестницей, выстроилась шеренга довольно странных людей. Два человека в поварских колпаках, один – в ливрее, несколько – в серой форменной одежде. От этой команды отделилась фигура высокой женщины в строгом платье с белым воротником. Она встала впереди шеренги, по всей видимости, ожидая объяснений от компании нежданных визитеров, нарушивших границы частного владения.

Андрей не успел выйти из машины, как Вероника Алексеевна, словно выпущенная из катапульты, подскочила к даме с воротником и поспешно извинилась. Та, выслушав ее сбивчивый рассказ, в недоумении уставилась на молодого человека. Тот, засунув руки в карманы брюк, видимо, забавлялся неловкой ситуацией, в которую бедные пассажирки угодили по его вине. Затем он сделал знак рукой.

– Елизавета Германовна, Вероника Алексеевна, – вдруг произнесла строгая дама. – Я от лица прислуги счастлива вас приветствовать на Сосновой вилле. Андрей Сергеевич, к какому часу подать обед?

– Часам к трем, не раньше.

Лиза с матерью так и застыли на месте.

Андрей как ни в чем не бывало поднялся по широким ступеням ко входу и распахнул двери:

– Добро пожаловать! Вот мы и дома…

Все еще находясь в шоке, Дубровские последовали за домоправительницей в свои комнаты.

– Это напоминает мне отель, – прошептала Вероника Алексеевна.

На самом деле дом поражал не столько уютом, сколько своими гигантскими размерами, несопоставимыми с масштабами обычного человеческого жилища. Поднявшись по широкой дубовой лестнице вверх, миновав просторный холл, они оказались в коридоре, по обе стороны которого располагались комнаты.

Следуя за строгой дамой с белым воротником, гостьи немного нервничали: Елизавета – из-за неприлично громкого цоканья каблучков по зеркально гладкой поверхности пола; Вероника Алексеевна, наоборот, – из-за поскрипывания резиновых подошв старой спортивной обуви.

– Ваша комната, – торжественно объявила домоправительница, обращаясь к старшей Дубровской.

Это было одно из гостевых помещений со стандартным набором удобств: спальный гарнитур, телевизор, ванная комната. Вероника Алексеевна, оглядев предоставленные ей хоромы, по-царски сдержанно заметила:

– Благодарю, здесь очень мило.

Строгая дама бесстрастно приняла комплимент и только собралась продолжить свой путь дальше, как старшая Дубровская окликнула ее:

– Простите, э-э…

– Капитолина Ивановна, – представилась дама.

– Тут такое дело, – бедная Вероника Алексеевна чувствовала себя не в своей тарелке, притаптывая кедами роскошный ворс коврового покрытия. – У вас не найдется что-нибудь для меня…