Герцог прищурился.

— Все из-за той гадалки?

— Мисс Рейнар тут совершенно ни при чем.

— Так я тебе и поверил. — Отец сделал большой глоток бренди. — Впрочем, это не важно. Она такая же, как все шлюхи.

Николас вскочил на ноги и стиснул кулаки.

— Не смей так говорить о ней!

Старый герцог ехидно рассмеялся и встал, собравшись уходить.

— Разумеется, она шлюха. Самая настоящая. Ни слова не сказала, когда я дал ей десять тысяч фунтов в обмен на обещание навсегда уехать из Англии.

Николас ничего не сказал, провожая взглядом ковыляющего к двери отца. Софи никогда бы не поступила так. Ее расходы оплачивал ее отец. Кроме того, друзья девушки знали бы, если бы она уехала из страны. Они бы ему сообщили.

Но что, если это правда?

Николас отказывался верить отцу. Тот был способен на вероломство, и сын хорошо об этом знал. Старый герцог готов был пойти на все, что угодно, чтобы не дать своему сыну жениться на Софи. И ради этого мог даже расстаться с весьма значительной суммой.

Николас пребывал в смятении. Был лишь один способ все прояснить — самому увидеться с Софи. Он крикнул дворецкому, чтобы ему немедленно подали карету. В ожидании экипажа Николас принялся нервно ходить по комнате.

— Простите, милорд, — сказал, показавшись в дверях Лейн. — Вам только что принесли письмо.

Николас нетерпеливо взял его.

— Спасибо.

Увидев знакомый почерк Софи, Николас почувствовал облегчение. Она бы никогда не уехала, не попрощавшись с ним и своими подругами.

Николас сломал печать, пробежал глазами письмо и, скомкав его в тугой шар, бросил в угол комнаты. Она его оставила. Она не просто уехала, она еще и взяла деньги у его отца. В голове Николаса, словно что-то взорвалось. Пульсирующая боль скатилась вниз, к сердцу.

Она его бросила. Оставила, даже не сказав «прощай». Как она могла так с ним поступить? Он был готов на все ради нее. Николас потянулся за графином с бренди и налил себе полный бокал.

Он будет пить, пока не притупится боль. Напьется до бесчувствия. Будет пить, пока все мысли о Софи не исчезнут из его головы. Возможно, ему удастся выпить столько, что он забудет, как сильно он ее любил, какой она была красивой и как ему было с ней хорошо.

Николас смеялся, вливая в себя третий бокал. В доме его не хватит бренди, чтобы забыть о ней. Едва ли во всем Лондоне найдется достаточно спиртного, чтобы помочь ему о ней забыть.

— Прошу прощения, леди Блэкберн, — сказал дворецкий Николаса, — но его светлость не принимают.

— Напился? — тихо спросила Жанетт. Сегодня днем она получила от Софи письмо и догадывалась, что творится с Николасом, если и он получил от Софи послание. И потому Жанетт приехала к нему, как только смогла.

— Он заперся в кабинете. Вот уже три часа, как сидит там. И за это время он ни разу не выходил, лишь велел принести ему еще одну бутылку бренди, — доверительно сообщил дворецкий. — Я боюсь, это как-то связано с письмом, что принес ему ранее Лейн.

Этого Жанетт и боялась. Как только она сама прочла весточку от Софи, сразу поняла, что непременно должна увидеться с Николасом.

— Я с ним поговорю.

— Слушаюсь, миледи.

Сделав глубокий вдох, Жанетт направилась к кабинету, постучала, ожидая, что ей ответят. За дверью молчали, и она постучала громче.

— Николас, пожалуйста, впусти меня.

— Уходи, Жанетт. Я никого не хочу видеть.

— Это не визит вежливости.

Он хрипло рассмеялся.

— Тогда зачем ты пришла?

— Мы должны поговорить о том, что произошло.

— Софи уехала, и это все.

— Николас, впусти меня, — настаивала она.

— Уходи!

— Может, у нее была причина для отъезда. — Жанетт затаилась. В кабинете Николаса стало очень тихо. Она отошла от двери и вдруг услышала за ней шаги.

Дверь распахнулась. Николас был в мятых брюках и рубашке навыпуск. Заглянув через его плечо, она увидела, что вся остальная его одежда разбросана по комнате. Жанетт захотелось плакать, так стало жаль его! Ей ведь тоже пришлось через многое пройти, прежде чем она обрела счастье со своим мужем.

— Что именно тебе известно об ее отъезде? — требовательно спросил Николас.

— Можно мне наконец войти? — Уже задавая этот вопрос, Жанетт испытала приступ тошноты, в комнате сильно пахло перегаром. Хотя она сама была обычно не прочь выпить, но во время беременности не выносила даже запах алкоголя.

— Расскажи мне, что ты знаешь.

— Ты испытываешь мое терпение. — Жанетт протиснулась мимо него в комнату и поддела ногой валявшийся на полу сюртук. — Чудно, — пробормотала она.

— Послушай: или говори, или уходи и оставь меня наедине с моим бренди.

Она укоризненно покачала головой.

— Лейн вряд ли обрадуется, когда увидит комнату в таком состоянии.

— Мне наплевать на это. Что тебе известно о Софи?

Нарочито медленно Жанетт села и расправила юбку.

— Ну что же, Николас, сегодня я получила от нее письмо, в котором подруга сообщает, что должна покинуть страну, — ей невыносима сама мысль о твоей женитьбе.

— Примерно то же самое она написала мне. — Николас запустил хрустальный бокал в камин. Тот разлетелся на мелкие осколки.

— Надеюсь, тебе теперь станет легче, — прошептала Жанетт.

Николас прошелся по комнате, гневно раздувая ноздри.

— Я даже не представляю, где она!

Жанетт улыбнулась.

— Не можешь сообразить, куда Софи могла отправиться? Серьезно? Мне кажется что ответ очевиден.

Николас тупо уставился на нее.

— Ты знаешь? Она тебе сказала?

— Нет, конечно. И сильно сомневаюсь, что кто-то имеет хоть какую-нибудь информацию об этом. Но я догадываюсь!

Николас потер ладонями лицо, пытаясь привести себя в чувство.

— Жанетт, — сказал он, стараясь сдержать раздражение, — не испытывай мое терпение!

— Теперь ты видишь, что много пить нельзя. — Она погрозила пальцем. — Ну, подумай хорошенько!

Николас хмуро смотрел на нее.

— Так и быть! — рассмеялась она. — Софи — романтичная натура. И она тебя очень любит.

— Я в этом вовсе не убежден, — перебил он Жанетт.

— Поверь мне, Николас. Так сильно, что предпочла уехать, лишь бы не губить твою репутацию. А это, признайся, непременно произошло бы, согласись она стать твоей женой. Теперь отвечу на твой вопрос. Мне кажется, Софи отправилась в то место, которое хранит воспоминания о вашей первой встрече.