ты прав, у Сергея не две головы. Слышал, Киррюха вчера предложил разделиться?

— Какого черта? Куда вторая партия пойдет, к водопаду?

* * *

Начальник подкинул иной вариант. Четверым: Руслану, Илье, Сектанту и Гонзаго предстояло уйти на высотку, что пупырем торчала среди болот, и оттуда осмотреть стену. Сергей оставался — накануне вечером подвернул ногу. Так итак терять день. Василичь, было, дернулся не пускать Гонзаго — дурак же неимоверный — но Кирюха наехал на подчиненного, припугнув санкциями по возвращении в город. Сергей дергался, черно ругался с командиром, отговаривал. Тот был неумолим.

Идея Кирюхи оказалась небезнадежной. С плоской вершины холма, сплошь завитого зеленью, им действительно удалось рассмотреть лестницу. Первым ее увидел Руслан. Показал остальным. Самим им никогда бы не углядеть в зеленой растительной буре конструкцию из толстых канатов, перечерченную перекладинами.

На Илью накатило такое облегчение, что он и думать забыл, о данном Сергею обещании приглядывать за Русланом. Парень тоже повеселел. Если они умаялись, как черти, что говорить о Руслане, который всю дорогу шел первым? Илья уже прикидывал, как они выйдут к месту подъема, как станут забираться на скалу, а с ее вершины, кто знает, может, и увидят уже человеческое поселение. Что там каторга — чепуха. Главное: там нет сельвы, нет изматывающего движения в опасную неизвестность, попросту в смерть. Работа? Да хоть какая! Он ее вы-дер-жит, а там, чем черт не шутит, вполне возможно, найдется выход. Они здоровы, с ними Руслан, который, — Илья был в этом уверен, — слышит голос Сельвы и не только…

Гонзаго кинулся на Руслика внезапно. Тот едва успел обернуться. Удар, нацеленный под лопатку, пришелся в бок. Парень шатнулся и мягко осел на лесную подстилку. Синие глаза с укором смотрели на человека, который только вот, радовался вместе с остальными. Рассиропившийся от вида лестницы, Илья еще миг хлопал глазами, но уже в следующую секунду сорвался с места. Не ел толком несколько дней? Ничего! 3а то, легкость в движениях необыкновенная. Гонзаго не успел отреагировать на его бросок, и ножа вытащить из раны не успел. Руслик так и сидел в траве, с торчащим между ребрами клинком. От удара Гонзаго, взбрыкнув сапогами, улетел к краю полянки и там затих. Что не навсегда — понятно, но хоть мешаться не будет. Илья кинулся к раненому. Руслан что-то беззвучно шептал. Донкович склонился к ране, и чуть сам не полег.

Толик не смог напасть тихо. Над ухом взвыло:

— Дьяво-о-ол! Дьяво-о-ол!

Илья развернулся. Толик размахивал над головой толстой палкой. Вскользь зацепило плечо. Сектант опять вскинул дубину. От второго удара Илью спасла быстрота. Он кинулся на землю, кувыркнулся и тут же вскочил.

Внутри распрямлялась жесткая злая пружина. Ненависть обнесла голову мгновенным жаром. Замах Сектанта так и остался втуне. Илья легко уклонился и в прыжке ударил его ногой в грудь. Внутри у Толика хрустнуло. Лицо стало очень серьезным. Он, будто, прислушивался, к происходящему внутри. Потом упал. Что больше не поднимется, Илья не сомневался. Если сразу не сдохнет, загнется чуть позже на этом самом месте. Вон как ловит ртом воздух, а по губам уже расползается кровавая пенка. Это в кино на мощный хук противник только пару раз головой тряхнет. В жизни от таких ударов не оправляются.

Ему, наконец, удалось разобрать, что пытался выговорить Руслан:

— Вытащи нож.

Губы у парня посинели. Размышлять и прикидывать времени не было. Илья одним плавным движением вытянул лезвие. Рубашка Руслика тут же пропиталась кровью. Илья припал ухом к груди парня. Слава Богу, сердце не задето, и без того рана достаточно хреновая. До отряда час добираться налегке, значит часа три с ношей на плечах…  не донесет…

Он не донесет Руслика!

Из дальних кустов вылезал Гонзаго. Его шатало. Головкой ушибся, гад? Отцепив от пояса веревку, Илья пошел на стражника.

Тот, кажется, ничего не соображал, пер напролом, не замечая изготовившегося противника. Илья размотал веревку, — откуда только сноровка взялась, — аркан сам сложился сначала в руке, потом на чужой шее.

— Стой, не надо!

Кричал Руслан. Но такого не могло быть. У парня пропорото легкое, в лучшем случае он может просипеть, пуская кровавые пузыри. Однако он именно кричал. Илья чуть не выпустил веревку из рук. Удержался, глянул через плечо. Руслан сидел на том же месте и совсем не умирал. Ну, разве, был бледнее, чем обычно, да на боку подсыхало темное пятно.

Гонзаго, почуяв заминку, осмелел и кинулся на Илью. А тот, совсем замороченный, не успел выбрать веревку. На голову, на плечи, на бока обрушился град ударов.

— Сука. Гад. Получай, дьявол. Убью!

Илья упал. Низкорослый крепыш Гонзаго легко его повалил и теперь месил ногами. В очередной раз затрещали ребра. Илья пытался прикрыться и даже отбрыкивался, но чаше пропускал удары. Так бы и остался на полянке, вздрагивающей кровавой кучей, однако, удары внезапно прекратились. Крики тоже. Полежав еще чуток, Илья отважился поднять голову. В шее сзади противно хрустнуло, а уж боль — не приведи Бог!

Генка сидел в покорной позе у ног воспрянувшего Руслана. Тот, прикрыв глаза, стоял над ворогом с поднятыми руками и плавно помавал ими у того над затылком.

Илью прорвало матом на грани потери дыхания, на придыхании, на хрипе. Он выплевывал все знакомые ругательства на головы своих спутников: на Гонзаго, подлеца и предателя; на мертвого уже Толика-сектанта, что лежал тихой кучкой рядом; на Руслана, который…

— Подожди немного, я и тебе помогу, — не открывая глаз, произнес парень усталым голосом. А Илья рухнул в траву и затрясся в рыданиях.

Всему есть предел! Ему наступил предел. Его пониманию, его терпению, наконец. Ему всему, как организму, неизвестно зачем снабженному мыслительным аппаратом. Аппарат перегрелся, пошел сбой, схемы расплавлены, плата дымит. А над искореженными серебряными дорожками проводящих, шепот мальчика-чародея с синими глазами.

Когда вернулось сознание, перед глазами покачивались зеленые, заплетенные вьюнком побеги. Они мерно кивали толстыми нераскрывшимися бутонами. В такт кивкам бухало в голове. Илья еще полежал и только потом отважился посмотреть по сторонам. Резко подурнело. Пришлось закрыть глаза, переждать.

— Руслан, — голос Гонзаго. — Илюха очнулся.

Последовало перемещение: земля с небом поменялись местами. Как следствие — голова закружилась до потемнения видимости. Когда зрение вернулось, над ним склонялся Руслан:

— Полежи немого. Я помогу. Ты сам сможешь идти.

Все поле зрения заняли руки, и пошло: пассы разгоняли не только боль, непонимание и несогласие — тоже. Они успокаивали разбушевавшееся сознание, готовое разорвать Илью изнутри на