– Значит, сегодня домой? – спросил Майк.

– Да, в Спрингфилд, Массачусетс, – кивнула она. – В понедельник на работу.

– Эх, жаль, что ты не задержишься.

– Ничего, приеду еще.

Майк тут же просиял.

– Да? И когда?

– Летом, наверное. – Дальше ее понесло: – Я говорила тетушке Шлю, что думаю пойти в университет на курсы…

– Что за курсы?

– Журналистика.

– Хочешь стать репортером? – В голосе Майка впервые прозвучало сомнение – не в истории Руби, только в планах.

– Мой брат Марвин работает репортером, – сказала она слегка обиженно. – Чем я хуже?

– Ладно, ладно. – Он примирительно вскинул руки. – Если ты решила… В любом случае, как приедешь, позвони мне. Я устрою тебе полноценную экскурсию по городу.

– Посмотрим.

Майк допил кофе.

– Эх, прости, пора возвращаться на пост. – Руби тоже начала подниматься. – Нет-нет, ты оставайся! Посиди еще, закажи десерт. И не волнуйся о чеке, все устроено. – Он начеркал на салфетке номер телефона и протянул ей. – Счастливо добраться до дома. А Роману своему передай, что он скотина – мол, Майк так сказал.

Руби проводила его взглядом, помахала рукой, потом вгляделась в отражение лица Хиллари в оконном стекле.

– Плохая девочка, – укорила ее Руби, на что Хиллари беспечно ухмыльнулась. Руби почувствовала, что ей тоже становится легко. Подумать только: месть, бесплатный обед, свой ручной полицейский… Чем еще ты можешь меня удивить?

– Что будете на десерт, мисс? – спросила официантка.

* * *

Идти после обеда было некуда, поэтому Руби просто решила прогуляться. Она перешла через реку, и хотя ветер счел своим долгом напомнить, что у нее голые ноги, Хиллари, укрепившись большим куском шоколадного торта, не чувствовала холода. Она прокручивала в голове историю, которую сочинила для Майка, вновь и вновь дивясь тому, с каким упоением она это делала. Подумать только: из ничего создаешь новую жизнь, где граница лишь твое воображение. Разве что с братом нехорошо вышло. Нельзя впутывать Марвина в дела Хиллари. В следующий раз надо ограничиться тетушкой Шлю.

Затем Руби вспомнила про курсы журналистики. Почему именно журналистики? Проходя мимо очередной витрины, она встретилась глазами с Хиллари и повторила слова Майка: «Хочешь стать репортером?» Хиллари пожала плечами, как бы переадресовав вопрос ей: «А ты?»

Пройдя почти с милю, Руби все-таки замерзла, поэтому заскочила в первый попавшийся открытый магазин – небольшую антикварную лавку на Уэллс-стрит – погреться.

– Я просто посмотрю. Можно? – спросила она у владельца.

У Руби этот фокус никогда не срабатывал, но у Хиллари все получилось играючи. Продавец галантно пригласил ее внутрь, мол, чувствуйте себя как дома.

Вернувшись на улицу, Руби ощутила, что и прохожие реагируют на нее иначе. Многие белые, особенно мужчины, приветливо улыбаются, и уж точно никто не косится исподтишка, подозрительно не оглядывается. Куда бы она ни пошла, в какое угодно заведение, ее никто не останавливает. Да что там, весь мир открыт перед ней.

На краю парка Линкольна распахнул двери парикмахерский салон для белых под названием «У Донны». Внутри одиноко сидела светловолосая девушка и сама себе подпиливала ногти. Завидев Хиллари, она подняла взгляд и улыбнулась.

– Здравствуйте, меня зовут Эми. Что желаете?

«Ничего, просто зашла», – чуть было не вырвалось у Руби, Хиллари вовремя опомнилась и сказала:

– Еще не решила.

Эми профессиональным взглядом оценила волосы посетительницы.

– Может, какой-нибудь перманент? Скажем, кудряшки?

– Нет, никаких кудряшек, – возразила Руби. Она пыталась заставить себя извиниться и уйти, но любопытство взяло верх. – Просто подстричь?

– Легко. Какую длину хотите?

Над зеркалом во всю стену висели фотографии с примерами причесок, вырезанные из журналов.

Руби понравился снимок, на котором была изображена известная летчица со слегка растрепанным каре. Она стояла в открытой кабине небольшого самолета, на фоне виднелся горный силуэт.

– Давайте эту.

– А-ля Амелия Эрхарт?[36] – Эми кивнула. – Сделаем. Если только ваш парень не против. Некоторым не нравится, когда девушки так коротко стригутся, – пояснила она.

– А я, пожалуй, все-таки рискну.

Пока Эми расчесывала волосы Хиллари, Руби испытала на ней новую биографию. Теперь она была коренным чикагцем, родилась и выросла в Хайд-Парке. Работала у матери в салоне красоты. Год назад мама умерла, и Хиллари, продав свою долю в бизнесе, отправилась за границу устроить себе путешествие мечты.

– И в Париже были? – спросила Эми.

– В Непале, – ответила Руби, просто чтобы почувствовать, как звучит.

– Это тоже во Франции?

Так вот, за границей Хиллари спустила все деньги и даже влезла в долги, поэтому вернулась и ищет работу, чтобы совсем не обнищать. А пока что живет у сестры.

– Донне нужны помощницы, если вам интересно, – предложила Эми.

– Нет, спасибо, я ищу что-то другое.

– Например?

– Еще не придумала. – Она встретилась взглядом с Хиллари в зеркале. – Все так изменилось…

– Если вам нравится путешествовать, сделайте, как моя кузина Холли. Она стюардесса. Хотела летать на международных, но в авиакомпании сказали, что лицом не вышла. А вот у вас получится… Представьте, будете летать в Непал, и вам же за это будут платить.

Хиллари в зеркале вскинула бровь.

– А как туда устроиться? – спросила Руби.

– Точно не знаю. Обратитесь в это агентство, как его, «Лайтбридж». По всему городу плакаты, может, видели?

Спустя удивительно короткое время Руби снова была на улице. Все вместе: мытье головы, стрижка, укладка феном плюс маникюр – заняло меньше часа. Руби и раньше знала, что белым женщинам все дается легче и проще, но бог ты мой, сколько сразу свободного времени!.. К тому же прическа «а-ля Амелия Эрхарт» смотрелась на ней удивительно хорошо.

По-новому приосанившись, Руби шла дальше на запад. На первом же крупном перекрестке она подняла взгляд, и на верхнем этаже невысокого офисного здания увидела транспарант, о котором говорила Эми: