Раздался отчаянный писк, и Лариса вдруг увидела, что приборы, к которым был подключен Тимыч, словно с ума сошли. Разноцветные линии изогнулись дугой, а потом неожиданно превратились в прямые. А цифры, подскочив, замерли на нуле.

– Сынок! – закричала Лариса и только потом осознала, что на кровати лежит не ее Тимыч, а другой. Нет, конечно, ее, и только ее! И ничей другой.

– Сделайте же что-нибудь! – бросилась она к доктору Перепелкину, который стоял в дверях и все еще сжимал что-то в кармане.

Дверь распахнулась, в палату ворвался молодой врач, сопровождаемый пожилой сестрой.

– Асистолия… Интубация, живее, живее! Гидрохлорид атропина и атропин… Готовить дефибриллятор. Немедленно!

Лариса не понимала все эти медицинские термины. Но отчетливо осознала одно – Тимыч умирает. Или, возможно, уже умер. Но может ли она доверять тем, кто пытается спасти его?

Ее оттеснили от ребенка, и ее взгляд упал на его руку. Лариса заметила крошечную багровую точку.

След от недавней инъекции. Конечно, он был в операционной, он два раза пережил клиническую смерть, его наверняка накачали медикаментами…

Или это кто-то сделал только что, спровоцировав остановку сердца. Так же как когда-то у Диксона.

И это снова был доктор Перепелкин.

Сам доктор, пользуясь неразберихой, исчез. Лариса посмотрела на молодого врача, к которому присоединилась и средних лет женщина. Они внушали доверие, они не имитировали спасение Тимыча, они в самом деле пытались спасти его.

А если эти двое тоже были из них, то поделать она все равно ничего не могла.

Нет, могла.

Лариса быстро вышла из палаты и огляделась в поисках доктора Перепелкина. Теперь она знала, что он прятал в кармане. То, при помощи чего только что сделал Тимычу смертельную инъекцию.

И шприц доктор, конечно, взял с собой, потому что не мог оставить его в палате, а предполагал уничтожить, не оставив следов.

Лариса метнулась к кому-то в белом халате и спросила, где сейчас доктор Перепелкин.

– Кажется, видел его в ординаторской, – последовал ответ. – А вы, собственно, кто такая?

– Где ординаторская? – закричала Лариса и, видимо, была так убедительна, что врач, отшатнувшись, ткнул пальцем в глубь коридора:

– Там, там…

Лариса побежала в указанном направлении, влетела в ординаторскую – и увидела, что за исключением какого-то низенького бородатого врача, без задних ног дрыхнувшего на продавленном диване, там никого нет.

Выбежав обратно в коридор, она в отчаянии замерла. Чтобы избавиться от шприца, уличавшего его в попытке убийства Тимыча, доктору понадобится совсем немного времени.

А она даже не знает, где его искать.

Но она должна найти его, причем немедленно! Будь она на месте оборотня в белом халате, куда бы она направилась, чтобы уничтожить улику?

В этот момент Лариса услышала хлопок двери и увидела медсестру, выходящую из двери, на которой красовалась буква «Ж». Лариса повернула голову, ожидая увидеть аналогичную дверь с буквой «М», но не нашла ее.

– А где у вас мужской туалет? – спросила она, подлетая к медсестре. Та изумленно уставилась на нее.

– Мужской? Вы уверены, что вам нужен именно мужской? Дайте подумать… А, ну конечно, он вон там, за углом!

Она указала в ответвление коридора, которого Лариса впопыхах не рассмотрела. И тут издалека донесся трубный глас:

– Анечка, задержи ее! Это опасная сумасшедшая!

На всех парах к ним неслась та самая неровно дышавшая к доктору Перепелкину медсестра, которая сумела-таки избавиться от взявшего ее в тиски человека Солдатова.

Анечка в ужасе посмотрела на Ларису, а та с милой улыбкой произнесла:

– Да, опасная. Да, сумасшедшая. Сбежала ночью из Кащенко. Если попытаетесь меня задержать, прокушу яремную вену и выпью всю кровь. Уууу!

Медсестра Анечка отвалилась куда-то вбок и не думала препятствовать Ларисе, а та кинулась за угол и дернула ручку мужского туалета.

Только бы доктор Перепелкин его не запер…

Не запер. Лариса проскочила вдоль ряда кабинок – все они были свободны. Кроме последней, у окна.

Лариса дернула дверцу, и она жалобно затрещала, но не поддалась. Лариса забежала в соседнюю кабинку, встав на унитаз, подтянулась, вскарабкалась вверх – и увидела доктора Перепелкина, который дрожащими руками вытирал туалетной бумагой шприц.

Подняв голову и заметив Ларису, он затрясся пуще прежнего, а она, ощущая небывалый прилив энергии, перебралась поверху из одной кабинки в другую и спрыгнула вниз, прямо на доктора Перепелкина.

Врач захрипел, попытался подняться, явно намереваясь швырнуть шприц в унитаз. Но Лариса ловко выбила шприц из рук Перепелкина, и он вылетел из-под двери кабинки наружу. Благо шприц был пластиковый и разбиться при падении не мог.

– Пойман с поличным, – констатировала она. – Думаете, они вас будут выгораживать? Наверняка повесят на вас все, что можно повесить, а потом в СИЗО или колонии избавятся, так что предлагаю сделку. Вы рассказываете следствию все, что вам известно, называете все имена и становитесь главным свидетелем обвинения. А за это вас берут в программу защиты свидетелей, и вы не несете ответственности за гибель Диксона. Но вот если Тимыч умрет, я вас лично на куски разрежу и смою в канализацию. Ну так по рукам?

Доктор, потея, смотрел на нее, и вдруг раздался топот и грохот. Лариса вылетела наружу и заметила ту самую медсестру, которая, тыча в нее пальцем, победоносно провозгласила:

– Это она! Все она! Опасная сумасшедшая…

Лариса же заметила шприц, лежащий у стенки, оторвала от рулона кусок туалетной бумаги и осторожно подняла его.

В туалет ввалились охранники больницы. Они ринулись к Ларисе, но тут появилась и ее собственная охрана, которая преградила им путь.

И в этот момент из кабинки на четвереньках выполз доктор Перепелкин, который взглянул на Ларису и проблеял:

– Я подумал… Да, я согласен… Но обеспечьте мне неприкосновенность и программу по защите свидетелей. И тогда я все скажу, а знаю я много…

Лариса оторвалась от ноутбука и прислушалась. Затем быстро встала из-за стола и вышла из кабинета. Взглянув вниз, на первый этаж своей квартиры, она увидела, что Тимыч, несмотря на то, что она ему запрещала, тренируется с баскетбольным мячом прямо в комнате.

– Тимофей! – строго произнесла Лариса.

Мальчик, быстро прекратив манипуляции с мячом, хитро взглянул на нее и – сама невинность! – произнес:

– Мамочка, извини! Точно в последний раз! А ты от работы не отрывайся. Кстати, уроки я уже сделал. Можно я сейчас в приставку поиграю?