Еще секунда, и эта мразь хватает жену за волосы, делает толчок вперед и окунает Крис в воду.

Она брыкается, пытается освободить руки, вода расплескивается на пол со всех сторон, а он не достает её… не позволяет сделать спасительный вдох.

— Сука!!!!! — Ору на весь дом, со всей дури ударяя по дивану ногой.

Слышу характерные всплески и её громкие попытки дышать.

Раскатистый смех разносится эхом по, практически, пустому помещению и всё повторяется вновь.

Потом еще и еще, а я больше не могу. Неприятная влага омывает моё лицо, больно сдавливает грудь рвущийся наружу толи хрип, толи рык, и бесконечное отчаянье…

Её опять опускают в воду, на этот раз слишком сильно перегнув через борт ванной. Пока Тина борется за жизнь, пытаясь подняться, эта тварь отходит к дальнему углу, присаживается и что-то берет в руки.

От увиденного немеет всё тело, и только резкий захват такой же холодной руки на предплечье немного приводит в чувство. Кир схватил меня за руку, не отрывая взгляда от экрана.

— Боже, боже мой, помоги ей встать!!! — Рыдает и заикается Настя, обращаясь к неслышашиму её экрану.

Мразь останавливается вплотную к ванной, хватает жену за мокрые волосы и наконец достает. Тина еле жива. Она кашляет, глубоко дышит и снова кашляет.

Пока внимательно смотрю на нее, концентрирую все эмоции в одной точке, не замечаю, что рядом делает эта гнида. А когда слышу резкий вскрик Насти, уже поздно. Он что-то кинул в воду. Она затрещала, слегка заискрилась, и вот уже рука, обтянутая резиновой плотной перчаткой, быстро опускает жену обратно.

Всё ее тело бьется, будто, в конвульсиях, она совершает слабую попытку привстать, но крепкая рука усиливает напор. Когда Тина замирает, я больше не могу. Ноги не держат, предательски подгибаются, и я падаю коленями на пол. Сгибаюсь пополам, хватаю воздух ртом, но ничего не выходит. В ушах закладывает, и словно через бетонную стену, слышу рядом Кира, который что-то пытается до меня докричать.

— Бес, я сейчас сдохну… — Боль внутри разрывает на части.

Она сейчас там, с этой мразью один на один, борется за свою жизнь, а я ничего сделать не могу. А ведь может уже и не борется…

— Тим, дыши! Слышишь меня? Дыши, блять!!! — Меня, словно, тряпичную куклу ощутимо встряхивают и поднимают на ноги.

Они опять подкашиваются, и Кир дотягивает меня до дивана. Падаю на спину, и всё тело пробирает крупная дрожь вперемешку с болезненной волной, выкручивающеё все внутренности наружу.

Настя присаживается рядом и протягивает стакан воды. Утирает рукавом слёзы, тяжело вздыхает и опускает руку мне на спину.

— Тим… она сильная… сильнее, чем ты думаешь… она справится… выдержит… Я смогла, и она сможет.

— Насть… это другое. Тебя там не били…

Девушка внимательно изучает моё лицо пару секунд, а потом поворачивается к мужу:

— Кирилл… можешь оставить нас одних?

Бес хмурит брови, переводит взгляд на моё, такое же, растерянное лицо, но просьбе подчиняется.

Когда за другом закрывается дверь, Настя возвраща6ется всем корпусом ко мне, и опять смотрит мне в глаза.

— Кажется, пришло время кое-что рассказать…

— Насть…? Рассказать что?

Она думает, немного затравленно смотрит на меня, взвешивая стоит ли мне отвечать, а потом произносит:

— Вы никогда не задумывались, почему Карина не присылала вам видео, а связь моя с вами была лишь по телефону?

Недавнее прошлое…

Настя

Звук приближающихся шагов выводит меня из оцепенения. Резкий поток ледяной воды больно бьет по лицу, окатывает всё тело, увеличивая вес, и сумасшедшая нагрузка на больные запястья вызывает слабый стон.

Чувствую… я чувствую руки…

Они покалывают, пробивают судорогой и нещадно горят. Поднимаю голову, волосы неприятно липнут к лицу, но я могу и хочу видеть того, кто стоит передо мной.

Это она… Это всегда она… Карина мерзко улыбается, её глаза блестят, а за расширенными зрачками не видно больше ничего.

— Долбаннная наркоманка… — Хриплю и тут же получаю сильный удар по ребрам.

Эта мразь перехватывает железную арматуру другой рукой, и повторяет удар уже по второй стороне тела.

Сжимаю зубы, чтобы не доставлять ей радости и не орать от боли.

Она обходит меня, любуется на свое творение, а потом останавливается за спиной.

Одергивает вниз мою кофту и хлёсткий удар приходится на, и так уже, покалеченную спину.

Во рту чувствую металлический привкус. Впиваюсь сильнее зубами в щеку и молчу.

Снова удар, снова и снова и так до тех пор, пока не теряю сознание…

— Эй… очнись! — Сколько была в отключке — не знаю.

Слабо разлепляю глаза… Ничего не изменилось. Я, всё так же, подвешена за веревку к железному крюку под потолком. Та же комната, та же боль в теле.

Она повторяет свой недавний ритуал с плетью, потом отвешивает мне звонкую пощечину, потом опять бьет по рёбрам.

Никогда ничего не меняется. Каждая новая порция ударов всегда одинаковая, только последовательность бывает разная.

Мне давно интересно, если ли в её больной и пустой голове хоть чуточка фантазии? Перейдёт ли она на новый уровень пыток?

Но пока всё остается неизменным.

Выслушиваю очередные оскорбления, получаю еще парочку ударов и опять проваливаюсь в темноту.

Единственное место, которое остается не пострадавшим — это живот.

Толи в ней есть хоть капля человечности, толи она и правда, где-то на задворках наркоманского сознания, понимает, если что-то случится с ребенком — она труп… намного раньше, чем её погубит наркота.

Каждый день Карина оттачивает на мне силу своих ударов. Кокаин делает её заметно сильнее, и я уже научилась различать, когда она под кайфом, а когда нет.

Её вопрос, так же, как и удары, никогда не сменяется другим.

«Ты откажешься от него?» — всё, что она требует от меня.

А стоит мне сказать «нет» — опять боль.

Наше время.

Тимур

— Меня не просто били, Тим… меня там ломали… — Настя заканчивает свой рассказ, а я только сейчас понимаю, что дышал через раз, пока слушал её.

— Боже… малышка… — Прижимаю её к себе, крепко обнимаю, а её хрупкие плечики содрогаются от неприятных и болезненных воспоминаний.

— Только Киру не говори, хорошо? — Шмыгает носом, когда за нашими спинами разносится глухой и безжизненный голос: