Проходит минут десять, и я уже хочу к нему подойти, попросить остановиться, но Динар сам прекращает. Обвивает грушу руками, утыкается в неё лбом и часто дышит. Из его лёгких вырывается сдавленный хрип. Я понимаю, что нужно уйти, что он спустился выместить эмоции после разговора с Ильёй, но стою и не могу пошевелиться, словно ноги залили бетоном.

Динар

Кожу на кулаках саднит, но эта боль — ничто в сравнении с той, которая рвёт на части сердце. Не знаю, как удержался от того, чтобы не подняться наверх и в лоб не спросить у Наташи, правда ли, что она хотела перерезать себе вены? Беременная? Или после рождения Тимура? Может, сучёныш наврал? В голове подобное не укладывается. Она бы не смогла...

Меня потряхивает от неконтролируемой злости. До такого состояния меня практически невозможно довести, особенно постороннему человеку, но у Ракитина это получилось. Буквально парой брошенных фраз, которые попали в цель.

Слышу посторонний звук и оборачиваюсь. За спиной стоит Наташа. Она уронила видеоняню. Медленно поднимает её, не сводя с меня влажных глаз. Щёки бледные, и намёка нет на румянец. Ещё чуть-чуть, и расплачется. Да ладно? Неужели подслушала наш разговор с Ракитиным?

— Динар, я...  — голос Наташи разрывает звенящую тишину.

— Подсматривала? —  перебиваю её, но она отрицательно качает головой. — А как же это, по-твоему, называется? — нажимаю интонацией голоса.

Сердце бешено стучит в груди и в ушах. Руки трясутся.

— Я всё слышала. Отец Ильи вставляет палки в ваш бизнес с Измайловым? Из-за меня, да?

— О чём ты, маленькая?

Смотрю в лицо Наташи и держу дистанцию. Желание прикоснуться к ней очень велико, но я не двигаюсь с места. Никак не могу восстановить дыхание и справиться с эмоциями.

— Я ничего не понимаю, Динар… Тебе угрожает опасность? Почему ты заговорил о переезде, как только мы воссоединились? Ты мне о чём-то недоговариваешь?

Мне и впрямь угрожает опасность. Смертельная. Сердце может остановиться в любое мгновение от чувств, которые испытываю к Наташе. Но между нами как будто невидимая стена, и я никак не могу понять, в чём причина. Неужто во мне? Но я и так предельно откровенен. Куда больше?

— Нет, Наташа. Если бы мне угрожала опасность, то рядом с вами меня бы не было. Меня никто трогать не будет, пока я спокойно занимаюсь своими делами и не высовываюсь. Илья глупости совершает, натравливая на наш с Пашей бизнес отца. Но я не хочу развязывать ни с кем войну. Тебя и так зацепило очень сильно моими решениями. Поэтому я предложил полететь в Европу. Там мы сможем начать всё с чистого листа и попытаться забыть о прошлом.

Я подхожу к ней и беру за запястья. Там нет даже и намёка на шрамы. Ублюдок просто хотел вывести меня на эмоции? У него это получилось.

— Я ничего такого не собиралась делать! У меня всё в порядке с психикой, ясно? — вдруг начинает злиться Наташа, почувствовав, что я поглаживаю кожу на её запястье, проверяя на наличие шрамов.

Пытается выдернуть руку, но я не позволяю. Её грудь высоко и ритмично поднимается и опускается в такт дыханию.

— Даже в мыслях такого не было, — продолжает она оправдываться, и на щеках проступает румянец.

Перемещаю руки на её шею и веду ладони вниз. Наташу начинает колотить. Ощущения у обоих запредельные. Меня самого будто током бьёт от её реакции на мои прикосновения. Контроль давно испарился.

— Что ты делаешь, Динар? — надрывно шепчет Наташа и обнимает меня за плечи, больно впиваясь ногтями в кожу.

Знает же, что не люблю отметин на своём теле, но каждый раз, как кошка, царапается и кусает зубами до синяков. Что за фетиш? И почему я позволяю ей это делать?

— Хочешь прямо здесь? В спортзале? — удивляется она так искренне, что я не могу не улыбнуться.

Ведь я не пошутил вчера про сон. Не знаю, когда она теперь выспится. И выспится ли?

— А что не так с этим местом, Наташа? —  хмыкаю с иронией. — В моём доме мы все места успели отметить своим присутствием. Лишь гараж остался без нашего внимания. И то только потому, что машина всё время стояла во дворе.

— Это похоже на помешательство… — шепчет она. — Сейчас встанет Тимур, — пытается соскочить, выставляя руки вперёд.

Я никак не могу понять причину её зажатости. Я же сказал, почему хочу улететь и забрать их с Тимуром. Заебался сражаться с ветряными мельницами.

— Что не так, малышка? — Целую её в уголок губ.

— Ты вымещал здесь злость после разговора с Ильёй… на меня? Думал, что я...

— Дурочка. Маленькая дурочка. — Я опускаю руки вниз и задираю подол её ночнушки, проводя по гладким бёдрам ладонями.

Касаюсь пальцами влажных складок. Тоже хочет меня, но почему-то отталкивает. Думает, что я на неё злился? Какие глупости.

— Меня пиздец как задели слова Ракитина, что ты хотела перерезать себе вены. Задели так сильно, потому что я чувствую свою вину. И хочу её искупить. Хочу, чтобы ты обо всём забыла, хочу увезти вас с Тимуром в новую жизнь, где ничего не будет напоминать о прошлом и моей ошибке. На себя я злился и злюсь, Наташа, — уверенно заявляю, прижимая её к стене. — Я больше тебя не оставлю и никому не позволю занять своё место. Буду твоим единственным мужчиной, и никакого другого тебе не захочется. Уверяю.

— Какая самонадеянность… — с сарказмом произносит она и тут же замолкает, когда кружево белья с треском распускается под моим напором.

Тяну остатки Наташиного белья вниз, вытаскиваю член из спортивных брюк. Провожу им по влажным складкам и не тороплюсь входить. Дразню. Помню, как её это заводит и в то же время злит. Хочу вывести её на эмоции. Выманить из раковины.

— Пожалуйста, Динар… — просит через некоторое время Наташа, сдаваясь.

— Что, малышка? О чём ты меня просишь? — Ловлю губами пухлый рот, продолжая водить головкой по промежности, но не вхожу.

— Перестань мучить, — шепчет она. — Пожалуйста...

Сам едва сдерживаюсь.

— Полетишь со мной в Европу?

Знаю, что нечестно в таком состоянии выпрашивать её согласие, но я действительно не хочу никаких разборок с Ракитиным, не хочу причинять боль Наташе, потому что привык действовать жёстко, не думать о чувствах других людей. А ей будет больно за Илью, я знаю её мягкий характер.

— Полечу, — чуть ли не хнычет она и снова царапает мои плечи.

Я шиплю и пытаюсь сбросить её руку, но она тянется губами к моей шее и кусает, а потом тут же зализывает укус языком. Вот же упрямая девчонка!

— Динар, пожалуйста… — Наташа дрожит и жмётся ко мне, двигает бёдрами навстречу.

Просто невыносимо. Даже и не знаю, кто кого мучает в этот момент. У меня не было шансов устоять перед ней. Ни сейчас, ни три года назад. Вхожу в неё глубоким толчком и замираю на несколько секунд. Иначе действительно остановится сердце. Наташа расслабляется, перестаёт меня царапать и кусать. Наблюдаю за её лицом — как дрожат ресницы, как закатываются глаза… Облизнув кончиком языка пересохшие губы, Наташа протяжно стонет, и я начинаю входить в неё на всю длину, придерживая за ягодицы.