Под ногами приятная зеленая травка. Сосенки, яблоньки, березки, озерцо с вытекающим из него ручейком и даже банька – ну все как у меня. Разве что похожее на колонну переплетение гигантских лиан в центре оазиса является отличительной особенностью.

Кроме того, ночью я здесь никого не видел и не слышал, а сейчас вокруг гораздо оживленнее, нежели в моих владениях. Вот куда-то ковыляет пухлощекая голова на ножках. Ее большие уши будто светятся, пропуская низкие лучи утреннего солнца. Отвлекаюсь на детский смех, и с изумлением вижу маленького кентавра. Торс пацаненка лет пяти на теле жеребенка. Кентавренок что-то усердно тащит из ветвей яблони, натужно упираясь в землю всеми четырьмя копытами. Наконец ему удается сдернуть с дерева взрослую гадину. Не удержавшись на ногах, он выпускает из рук змеиный хвост и кубарем катится по траве. Звонко хохоча, поднимается и скачет прочь. Гадина, злобно шипя и шевеля вздыбленными на голове червями, грозит вслед кентавренку маленькими кулачками.

А это что за крокодил-сороконожка с вантузом вместо головы выползает из озера? Хм, если вдруг придется париться в баньке, в озеро прыгать я точно не буду. Не хочу, чтобы такой вантуз присосался к моей бессмертной заднице.

– Кукареку-у-у! – раздается пронзительный крик со стороны бани.

Вздрогнув, с удивлением замечаю важно вышагивающего по поленнице красного петуха. Вот те раз! А как же заверения Николая Васильевича незабвенного Гоголя о том, что Вий со свитой не то что терпеть не может, а прямо-таки смертельно боится петушиного крика? Вона окружающая нечисть даже ухом не повела. Да и от солнца никто в тень не прячется. Может, я тут еще и развалившегося в шезлонге вампира увижу, который, нежась под солнечными лучами, хрумкает чесночные зубки?

Пока кручу головой по сторонам, разглядывая местных обитателей, подходим к лианам, где в ветвях находится на реанимации Болтомир. Тот по-прежнему лежит на ложе из ветвей, которые уже не накрывают его сверху, а лишь возвышаются по краям невысоким бортиком, не давая спящему человеку свалиться. Княжич действительно спит. Грудь его равномерно вздымается при вдохе, губы приоткрываются при шумном выдохе. Лицо непривычно гладко выбрито, и на нем нет ни единого шрамика, который бы напомнил о ночной трагедии. Если бы не видел ранее у Болтомира курчавой бороды, сейчас мог бы решить, что этому юноше максимум лет шестнадцать.

Удостоверившись, что с человеком все в порядке, обращаю взор на Бумшу, желая его отблагодарить, однако вспоминаю, что именно он во всем и виноват, хмурю брови и говорю:

– Ну что ж, ты отсрочил свою погибель.

Гном угодливо гнет спину.

Итак, пока княжич проходит курс реабилитации посредством здорового сна, мне можно, я бы даже сказал, крайне необходимо привести себя в порядок. Осматриваю свое изодранное и перепачканное в грязи и крови одеяние. М-да, прошедшие сутки не единожды доказали версию моего бессмертия. Ну, во всяком случае, убить меня непросто, это точно. Но помыться и сменить прикид необходимо. Этой проблемой и озадачиваю Бумшу.

Тот криком подзывает увальня Маймуна и велит ему затопить баню. Сам отправляется подобрать мне одежку из запасов братца.

– И смотри, – бросаю ему вслед, – чтобы портки и рубаха были из полотна Таит. А то у вас тут простая одежка долго не держится.

– Э-э-э… – обернувшись с изумленно выпученными глазами, пытается что-то сказать карлик.

– И пошевеливайся, – строго прерываю его мычание, отворачиваюсь и иду к бане, из трубы которой уже заструился легкий дымок.

Ну а чего? Должна же в запасах у Вия быть волшебная одежка. Пусть она и не дает накладывать на себя личину или кем-то там оборачиваться, но я ничего такого и не умею. Зато ее ни один местный гаденыш не прокусит, если верить тому, что я узнал от Вия с Лешим.

Блаженствуя после бани под сенью берез, начинаю понимать причину, по которой тела перволюдей не доведены до совершенства. Будь мое тело грязеотталкивающим и самоочищающимся, разве смог бы я сейчас ощутить такой кайф от бани? А вот пуленепробиваемым меня могли бы сделать, ибо при заживлении ран, кроме нестерпимого зуда, нет совершенно никакого удовольствия. Впрочем, человеку, будь он хоть перво-, хоть после-, не угодишь.

В тени поленницы в волчьем обличье дремлет Ледень. Почему-то последнее время он предпочитает звериный облик человеческому.

Гном на глаза не показывается, но на лавке лежат светло-серые полотняные штаны и длиннополая рубаха. Возле них по-хозяйски свернулся уж. Не ведаю, из того ли волшебного полотна одежка, однако как проверить, пока не придумал.

Ну что ж, пора и княжича будить. Облачаюсь в свежую одежду и, свистнув оборотню, направляюсь в сторону лиан.

– Болтомир, – тормошу все еще храпящего парня, – пора вставать! Солнце уже высоко, а я до сих пор не знаю, как ты сюда попал.

– А? Что? Кто? – приподнимается тот на ложе.

– Ты.

– Я-а? – удивляется он и, осмотревшись вокруг, спрашивает: – Где я?

– Для начала поведай, каким ветром тебя сюда занесло, – говорю я и киваю в сторону избушки. – Пойдем, заодно и позавтракаем. Если, конечно, местные твари нам чего-нибудь на завтрак предложат.

Хочу уже крикнуть Бумшу, но замечаю, что Болтомир слезает с ложа как-то заторможенно, странно шевеля плечами и недоуменно заглядывая за спину. Заглядываю тоже. Офигеть! Два тянущихся от лианы стебля толщиной в руку прямо сквозь кольчугу вросли в лопатки княжича. И как их теперь отрубить? Может, процесс лечения еще не закончен? Но гном уверял, что пациент полностью здоров.

– Бумша! Бумша, коромысло тебе в зад! Маймун! – нетерпеливо окликаю ковыляющего по своим делам макурта. – Где Бумша?

– З-здесь я, владыка, – раздается испуганный голос невесть откуда появившегося рыжебородого карлика.

– Это что за хрень? – тычу пальцем во вросшие в Болтомира стебли.

– И-иначе нельзя было, владыка, – испуганно бормочет Бумша. – Иначе человечишко помгет.

– Помре-ет? Ты это что, скотина рыжая, хочешь сказать, что отделить его от этого дерева нельзя?

– Смилуйся, владыка! – падает на колени карлик. – Не в моей власти сие. Ты велел, чтобы человечишко жил, я твою волю исполнил. Но без лозы он помгет.

– Это как это так? – доходит смысл произошедшего до Болтомира, и он начинает дергать плечами, пытаясь освободить лопатки. – Это почему это я прирос к дереву? Я так не хочу. Я давеча к царевне посватался. У меня теперича полцарства без хозяйского пригляду пропадает.

– Моли владыку, человечишко, – скороговоркой шепчет ему Бумша. – Только он милостью своею может даговать тебе жизнь отдельно от когня лозы.

– Кто? – удивляюсь в очередной раз. – Я?

– Ко-о, ко-ко! – вдруг заполошно запричитал прогуливающийся рядом петух и заспешил в сторону избушки, возле которой затуманилось облако портала.

Первым вышел Вий, и петух суетливо затоптался перед ним, закудахтал, словно наседка. Создалось впечатление, будто он докладывает хозяину о состоянии дел на вверенном ему объекте.