* * *

Девятого января 1936 года, между 2 и 3 часами утра, Пьер Лаваль узнает, что две крупные парижские газеты – «Эко де Пари» и «Эвр» – полностью публикуют план раздела Эфиопии, показывая таким образом, как Сэмюэл Хор, Лаваль и Муссолини тайно осуществляют свою политику.

В правительственных канцеляриях разражается скандал.

На следующий день, когда будет уже слишком поздно, чтобы изменить достигнутое соглашение, Сэмюэл Хор вынужден будет признать в палате общин, что он вел тайные переговоры, стараясь поставить Лигу Наций перед свершившимся фактом.

И Сэмюэл Хор подает в отставку.

* * *

Двадцать седьмого января в Париже, во время одного из самых бурных и драматичных в истории Третьей республики заседаний парламента, разъяренные депутаты требуют у Лаваля отчета.

Поль Рейно, перечислив неблаговидные предлоги, которые в один прекрасный день смог бы использовать Гитлер для оправдания своей агрессии против Австрии, Чехословакии и Польши, восклицает: «Вот почему необходимо признать принцип, по поводу которого не могут возникнуть какие бы то ни было споры: “Остановить агрессора, кто бы он ни был и какова бы ни была его жертва”».

Палата депутатов содрогается. Она чувствует, что перед ней встает подлинно угрожающая проблема – проблема гитлеровской Германии, подстерегающей свою добычу!

Лаваль не способен противостоять таким настроениям в палате депутатов. И тем не менее для согласия Пьера Лаваля уйти от власти потребовалось, чтобы государственный министр Эррио подал в отставку и увлек за собой всех министров-радикалов…

Перед тем как вручить заявление о своей отставке президенту, Лаваль собирает представителей печати.

«Господа, – с улыбкой заявляет он, – я исполнил свой долг. Я оставляю Францию целой и невредимой. Французы сейчас менее разъединены, чем это было до моего прихода к власти. Поверьте, господа, что и в области внешней политики я трудился на благо Франции».

В вестибюле журналисты, громко разговаривая, надевают свои пальто. Одни одобряют Лаваля, другие возмущаются: «Но ведь трудно даже представить, какое глубокое недоверие посеял он между Францией и Англией… Он содействовал созданию фашистских лиг, и мы теперь никогда не сумеем от них избавиться… Ему удалось оторвать некоторые левые партии от традиционной французской политики, увлекая их миражем соглашения с диктаторами… Он преждевременно уничтожил франко-русский пакт…»

Мимо проходит серьезный и молчаливый Поль Бонкур.

Послушав некоторое время, он удаляется со словами: «Во всяком случае, Пьер Лаваль нанес решающий удар по системе коллективной безопасности! Это конец Лиги Наций и начало предоставления агрессору свободы действий. Господа, теперь у Гитлера руки свободны!»

Донесения Франсуа-Понсэ. – Обед у Болдуина. – «Самый блистательный успех за всю мою карьеру». – Прием в советском посольстве. – «Что это – мобилизация?» – Ничего без Англии. – В парижском Коричневом доме. – Страсбург и немецкие пушки. – «Да, но не в Женеве». – Обойдемся и без палки, и без браунинга. У Альбера Сарро на авеню Виктор Гюго. – Унижение и существующий порядок в международных отношениях.

Двадцать пятое января 1936 года. Лондон в трауре.

Умер король Георг V. И делегации со всего мира присутствуют на его похоронах, где Франция представлена новым председателем Совета министров Альбером Сарро и его министром иностранных дел Пьер-Этьеном Фланденом, сменившим Пьера Лаваля.

Международное положение неустойчиво.

Среди союзников только и разговоров что о постоянных предупреждениях, которые Андре Франсуа-Понсэ посылает на Кэ д’Орсэ с целью напоминать, что Гитлер замышляет реоккупацию Рейнской области. Одни обсуждают его донесения, посланные в ноябре, другие говорят о донесениях от 31 декабря, в которых он снова настойчиво повторяет, что в этот последний день года, делая логический вывод из событий, нетрудно предвидеть, что усилия дипломатии рейха будут демонстративно направлены на освобождение Германии от зависимости, которую она считает слишком тяжелой. Ссылаясь на необходимость обеспечить свою национальную безопасность, рейх будет пытаться разместить гарнизоны и построить укрепления на восточной границе и в Рейнской области.

* * *

В Париже, в то время как парламент приступает к обсуждению вопроса о ратификации франко-советского пакта, генеральный штаб направляет на Кэ д’Орсэ очередную записку, которой предупреждает, что, если парламент проголосует за ратификацию пакта, Гитлер использует это обстоятельство в целях военной оккупации Рейнской области.

Ни для кого больше не является секретом тот факт, что германский генеральный штаб ведет подготовительные работы по реоккупации Рейнской области и что Гитлер имеет общий план германской экспансии в Европе.

За несколько часов до ратификации франко-советского пакта Вильгельмштрассе направляет на Кэ д’Орсэ ноту с последним предупреждением: «Рейх будет рассматривать ратификацию франко-советского пакта как нарушение Локарнских соглашений».

Наш посол в Берлине снова и снова повторяет свои предупреждения. Тем не менее Париж и Лондон продолжают считать, что по вопросу о независимости Австрии между Берлином и Римом действительно существуют противоречия. Но дуче готов благоприятно отнестись к заключению соглашения об австро-германском сближении; это соглашение будет подписано 11 июля 1936 года.

Наконец, война, которая бушует в Эфиопии, и особенно вызванные ею финансовые и экономические санкции по отношению к итальянскому правительству быстро скрепляют союз Рим – Берлин, о создании которого мир услышит в конце года.

На следующий день после похорон короля Георга V, 26 января 1936 года, Болдуин дает интимный обед на Даунинг-стрит.

«Наш посол в Берлине, – обращается к Энтони Идену французский министр иностранных дел Пьер-Этьен Фланден, – не строит никаких иллюзий относительно приготовлений германского генерального штаба к реоккупации Рейнской области. Какова будет позиция английского правительства в связи с этим нарушением со стороны рейха Локарнского пакта?»

Наступает длительное молчание. Болдуин покашливает.

– А что намерено предпринять само французское правительство? – спрашивает Иден.

– До тех пор, пока у нас не будет определенного мнения на этот счет, мы не сможем с пользой для дела обсуждать позицию Англии!

* * *

В Париже, после восьми дней ожесточенных дискуссий между Советом министров и высшим военным комитетом, Пьер-Этьен Фланден, вернувшись из Женевы, сообщает своему английскому коллеге: «Я уполномочен заявить вашему правительству, что, если Германия начнет осуществлять свои намерения, Франция будет готова действовать».

* * *

Как только Вильгельмштрассе получило секретным путем сведения о доверительных франко-английских беседах, Адольф Гитлер решил ускорить ход событий. Он сообщает об этом Болдуину через своего посла в Лондоне фон Гёша.