И, конечно, не без участия последнего 21 февраля в печати было опубликовано любопытное сообщение из Лондона, в котором говорилось о настроениях в английских официальных кругах: «В этих кругах полагают, что никакая внешнеполитическая акция не будет в состоянии помешать немцам реоккупировать Рейнскую зону. В случае реоккупации Рейнской зоны вся Англия единодушно будет стремиться преуменьшить значимость этого события».

«Англия платит Франции долг той же итальянской монетой», – между прочим говорят в Лиге Наций.

Во всяком случае, 25 февраля германский посол в Лондоне фон Гёш заявляет австрийскому посланнику, которого он пригласил к себе на завтрак:

– Теперь я обрел уверенность в том, что английское правительство не будет действовать, если германские войска вступят в Рейнскую область. А это для Германии равноценно молчаливому согласию на ремилитаризацию Рейнской зоны. Таким образом, я добился самого блистательного успеха за всю мою карьеру!

* * *

Уже на следующий день на Олимпийских играх в Гармише, в Баварии, Гитлер предупреждает генерала Бломберга о своем намерении оккупировать Рейнскую область без предварительного предупреждения и переговоров.

Спустя несколько дней в Берлине он излагает свой план высшим офицерам Большого генерального штаба. Генерал Фрич выдвигает возражения:

– Генеральный штаб не возьмет на себя с легким сердцем ответственность за такую опасную операцию. Немецкая армия находится в состоянии полной реорганизации, и она не готова к войне. Она может потерпеть поражение от одной только французской армии. Можно опасаться, что Франция, пограничные армейские корпуса которой находятся на германской территории, немедленно предпримет ответные действия, еще до того как авангарды германских войск достигнут Кёльна.

– Я сожалею, что мне приходится говорить вам это, – отвечает Гитлер, – но ваши сведения получены из недостоверного источника. Если вам сказали, что французская армия начнет боевые действия, то вас ввели в заблуждение. Я-то знаю, что Франция абсолютно ничего не предпримет и что мы сможем действовать в совершенно спокойной обстановке. Нет даже необходимости выдавать вашим солдатам боеприпасы, так как им не придется сделать ни одного выстрела.

– А если Франция все-таки окажет сопротивление? – спрашивает по-прежнему недостаточно убежденный Фрич.

– Если Франция предпримет ответные действия в тот вечер, когда мы войдем в Рейнскую область, я покончу с собой, и вы сможете отдать приказ об отступлении, – говорит выведенный из себя Гитлер.

Но доктор Шахт, в свою очередь, замечает:

– Я опасаюсь репрессивных мер экономического и финансового порядка. Германия не в состоянии их выдержать, и у меня складывается неблагоприятное мнение относительно изложенного нам плана.

Гитлер еще колеблется.

* * *

Берлин, 6 марта, 4 часа 30 минут. Большой прием для военных представителей в советском посольстве на Унтер-ден-Линден. Показывают фильм о маневрах русской армии на Украине.

Генералы из германского генерального штаба приняли приглашение. На приеме присутствуют все военные атташе иностранных держав. Присутствует и испанский военный атташе майор Бейгбедер вместе с генералом Санхурхо, который ведет переговоры с Германией об условиях переворота в Испании и закупает оружие в кредит.

В 5 часов 15 минут немецкие генералы сообщают, что они задерживаются в связи с важным совещанием у канцлера.

В 6 часов в буфете бельгийский военный атташе генерал Шмидт отводит в сторону своего друга из французского посольства и говорит ему:

– В настоящий момент принимается решение о реоккупации демилитаризованной зоны. Скажите об этом вашему военному атташе и приходите поделиться со мной вашими впечатлениями.

Французский военный атташе относится к этому недоверчиво:

– Вы шутите! Мы еще не дожили до этого!

* * *

Через два часа, в 8 часов 30 минут, агентство «Гавас» сообщает, что иностранные послы, аккредитованные в Берлине, приглашены на завтрак на Вильгельмштрассе для вручения им сообщения по поводу Локарнских соглашений.

Тем не менее в ночь с 5 на 6 марта Гитлер все еще продолжает колебаться.

Наконец на заре 7 марта он восклицает:

– Франция находится в самом разгаре предвыборной кампании, разобщенная и раздираемая борьбой партий. Франция будет протестовать, но без Англии она не решится действовать. Итак, вперед!

И Гитлер решился.

* * *

Двумя часами позже германские войска вступают в Рейнскую область. Суматоха, беспорядок, роты не знают, где находятся их батальоны, батальоны не знают, где их полки. Расквартирование войск не подготовлено. Пехоте не выдано ни одного патрона, а артиллерии – ни одного снаряда! Самолеты вооружены пулеметами, но не имеют на борту никаких боеприпасов.

Испытывая все же некоторую боязнь, фюрер приказывает, чтобы войска не занимали казарм. Они должны расположиться в окрестностях городов и будут там оставаться на случай возможных осложнений.

И стремясь опередить международные отклики, с целью облегчить Англии ее позицию «выжидания в надежде на будущее», Гитлер спешит объявить: «Вооруженные силы в Рейнской области не будут увеличены в течение очень длительного периода времени».

* * *

В Париже с 9 часов утра в помещении министерства внутренних дел идет заседание Совета министров. Председательствует Альбер Сарро. На заседании присутствуют Фланден, Поль-Бонкур, три министра национальной обороны и Жорж Мандель, в то время министр почт, телеграфа и телефона.

Жорж Мандель говорит:

– Речь идет о том, чтобы установить: будем ли мы рассматривать нарушение границ Рейнской области как акт войны, ответим ли мы ударом на удар или выдвинем только возражения юридического порядка? Кто может ответить на этот вопрос?

* * *

С 10 часов продавцы газет галопом носятся по улицам, выкрикивая: «Германские войска вступают в Рейнскую область». Тотчас же по Парижу прокатывается волна паники.

– Что это, мобилизация? – спрашивают все.

– Любой исход лучше, чем война, ибо любая война в Европе в настоящее время будет означать конец нашей капиталистической системы! А что же мы тогда будем делать? – отвечают представители деловых кругов.

В Лондоне вся пресса вплоть до таких крайне антинацистски настроенных газет, как «Ньюс кроникл» и «Дейли геральд», изощряется в стремлении оправдать действия фюрера. Крупными буквами на первом плане газеты помещают фразу, в которой некий банкир из Сити выразил свое беспокойство одному из наших дипломатов: «Лишь бы какой-нибудь французский лейтенант не наделал глупостей на границе!»

* * *

Впрочем, уже в два часа дня Болдуин звонит по телефону Фландену:

«Вы совершили бы серьезную ошибку, если бы начали действовать, прежде, чем посоветуетесь с нами и с участниками Локарнских соглашений. Английский кабинет настоятельно просит Францию не принимать никаких решений, которые могли бы поставить под угрозу будущее, до того как участники Локарнских соглашений соберутся в Париже во вторник 10 марта».