наблюдая за тем, как мучается зависимый человек. Чувствуя жалость к нему и вину перед ним, мы очень скоро вновь возобновляем попытки помочь ему.

Вместо этого мы должны дать зависимому человеку четкую информацию о том, что такое зависимость, как она действует, каковые ее последствия и каков наилучший подход к ее исцелению. А затем нам нужно отойти в сторону и позволить зависимому человеку самостоятельно решить, готов ли он сделать то, что необходимо сделать для исцеления. Пожалуй, главное различие между психотерапевтом Салли и мной заключается в том, что я вижу неготовность Салли начать избавляться от своей зависимости и, увидев это, я отхожу в сторону. Способность определить, что зависимый человек еще не готов серьезно заняться собственным исцелением, и поэтому отойти от него, развивается быстрее, если вы много лет тратили все свои силы на попытки помочь таким людям другими способами и убеждались в их тщетности.

Профессионалам очень сложно оставаться объективными и придерживаться тех принципов, которые действительно помогают излечить зависимость, – не меняя правил, не делая исключений и не пытаясь убедить зависимого человека поступать так, как, на наш взгляд, он должен поступать. Поступать таким образом вдвойне сложно потому, что нам платят и от нас ожидают результатов. Ситуация осложняется тем, что многие из нас, выбравших хелперскую профессию, связанную с помощью другим людям, испытывают сильнейшую потребность спасать других или контролировать их, либо делать и то, и другое. Но ради благополучия пациента мы должны забыть о своих мечтах стать тем самым спасителем, который изменит всю его жизнь. Мы должны понимать, что наша ответственность – самостоятельно справляться с разочарованием, неизбежно возникающим у нас оттого, что мы работаем с людьми, которые, как правило, так и не исцеляются. Наша забота должна быть столь же беспристрастной и обезличенной, сколь и искренней. Выздоровление пациента для него самого должно быть важнее, чем для нас. В противном случае мы будем стараться сделать гораздо больше того, что можно считать надлежащей степенью нашего участия в жизни пациента, а такой подход в конечном итоге не отвечает ни интересам зависимого человека, ни нашим собственным.

Невозможно угадать наверняка, чем именно руководствовался в своих действиях психотерапевт Салли. Возможно, он – бабник в самом худшем смысле этого слова, и просто пользуется своими пациентками, играя на их беззащитности. Возможно, он действовал из самых лучших побуждений и считал, будто, убедив Салли в том, что она достойна любви, и построив с ней стабильные близкие отношения, он тем самым повысит ее самооценку, и она начнет поправляться. Возможно, у него были смешанные мотивы, как и у большинства из нас, делающих карьеру на помощи другим. Не понимая в полной мере ту степень своеволия и те намерения, которые движут зависимыми людьми с проблемами такого масштаба, как у Салли, не уважая их намерения и используя ошибочные или эгоистичные методы работы с Салли, этот психотерапевт превратил их общение в поединок, который она в результате выиграла. У нее до сих пор остались все те зависимости, с которыми она изначально обратилась за помощью, но теперь она считает психотерапевта, который должен был ей помочь, своей основной проблемой – на фоне менее значимых для нее сейчас алкоголизма, наркомании, опасного для жизни расстройства питания и компульсивного шоппинга.

Этот пример должен стать важным предупреждением для всех нас. Пациентам стоит остерегаться психотерапевтов, которые считают, что могут своей «любовью» заставить кого-то измениться. Какой бы привлекательной ни казалась идея о том, что любовь и мудрость психолога могут послужить волшебным катализатором перемен, исцеления таким образом не добиться. Перемены – задача пациента, изменение своей жизни – его работа. Психотерапевт может быть только проводником и консультантом в этом процессе.

А психотерапевтам стоит остерегаться пациентов, которые видят в специалисте платное решение всех своих проблем. Ни один специалист не сможет стать для пациента таким решением, как не может стать им и любой другой человек, будь то муж, жена, родители, ребенок или друг. Изменения и исцеление – дело человека и той гораздо более высокой Силы, которой нам, специалистам, никогда не стать, как бы мы ни старались и как бы того ни хотели наши пациенты.

* * *

Проблема автора следующего письма тоже заключается в зависимости, но не в химической зависимости, а в зависимости от отношений, а именно – в алкогольной созависимости. И вновь из-за того, что психотерапевт был неспособен диагностировать эту зависимость и выбрать правильный подход к ее лечению как первичного заболевания, лечение практически не дало результатов, несмотря на искренние усилия и психотерапевта, и пациента.

По моим наблюдениям, обращаясь к психотерапевту, зависимый человек, как правило, на самом деле лишь откладывает исцеление, если только психотерапевт не понимает сути подхода, используемого в программах «Двенадцать шагов», и не поддерживает этот подход целиком и полностью. Если же он считает, что человека можно исцелить от зависимости с помощью одной лишь психотерапии, то он оказывает своему пациенту медвежью услугу, которая может стоить пациенту значительных денег и времени, а также позволит зависимости прогрессировать, несмотря на все усилия, потраченные для ее излечения. По наблюдениям многих специалистов, работающих в области терапии зависимостей, сама по себе психотерапия показывает ничтожный процент успешных случаев лечения зависимостей. Даже если психотерапевт понимает, что источником проблем пациента является именно зависимость, и помогает пациенту осознать свои деструктивные модели поведения и корни своей зависимости, чаще всего пациент все равно не способен прекратить потакать своей зависимости. Информации о наличии зависимости, ее признания и понимания ее сущности просто-напросто недостаточно для того, чтобы добиться ее исцеления, как недостаточно и любых усилий психотерапевта помочь пациенту взять под контроль собственное поведение, потому что какими бы утонченными и сложными они ни были, эти усилия всегда останутся частью самого заболевания. Из-за таких попыток управлять зависимым человеком сам психотерапевт становится, по сути, созависимым по отношению к пациенту, пытаясь контролировать то, над чем и пациент, и психолог бессильны. В результате психотерапевт начинает испытывать злость и раздражение, а пациент – чувство вины и обиду.

Чтобы быть полезным пациенту с зависимостью, психотерапевт должен хорошо понимать суть подхода к зависимости как к болезни, а также необходимость смирения и признания бессилия перед собственной зависимостью в процессе исцеления. Психотерапевт должен всячески поддерживать участие пациента в анонимной программе, соответствующей типу зависимости пациента. Если психотерапевт не понимает принципов программы «Двенадцать шагов» и ставит недостижимые в рамках психотерапии цели, эти цели могут смутить пациента и противоречить тем, что доказали свою эффективность в анонимных программах.

Например, психотерапевт может быть не готов к тому, чтобы поддерживать веру пациента в Высшую Силу и его