– Элис? – спросил Винсент. Его голос звучал так, будто он боялся меня.

Я смеялась, но плакала еще громче. Темнота в комнате была слишком густой, чтобы дышать. Даже Проклятие ненадолго побледнело.

– Элис, прекрати, ты не контролируешь силы Джексона. – Винсент схватил меня и пристально посмотрел на меня.

Я смотрела на Винсента сквозь пелену слез.

– Может, нам все-таки стоит положить этому конец? – прошептала я. Смех застрял у меня в горле. А может, это был крик. – Если я сейчас прикоснусь к павшей фигуре, то потеряю королевскую метку. Игра закончится. Может, так будет лучше.

Винсент уставился на меня. Прядь грязных белых волос упала ему на лицо. Я могла бы сказать, что он хотел со мной согласиться. Я видела усталость и ужас в его глазах. Пока его взгляд не упал на Проклятие.

Мадлен понимающе улыбнулась, и что-то застыло в его лице. Зрачки Винсента сузились, затем он медленно покачал головой.

– Нет. Мы не будем этого делать. Если мы остановимся сейчас, то ничего не добьемся, мы только пожертвуем жизнями других ради своей. – Его взгляд вернулся ко мне, и он посмотрел мне в глаза твердо и решительно. – Сделай глубокий вдох. Это ты контролируешь эту силу в себе, а не она тебя.

– Но, может быть, я хочу сдаться! – крикнула я ему, и тьма выскочила из меня, как змея, схватила Белого Короля и кинулась ему на шею, подобно петле.

Он оторвался от земли, хватая ртом воздух.

– Элис… ты… должна… успокоиться, – выдавил он. Его лицо покраснело, а затем стало пурпурным.

Тьма бушевала внутри меня, словно берсерк. Я чувствовала только тьму, будто мои внутренности рассыпались в пепел и пыль. Мадлен наблюдала за нами, как за интересной игрой в шахматы. Она с нетерпением ждала, что же мы будем делать дальше, каким же будет наш следующий шаг.

Продолжать играть или сдаться?

Для нее это не имело значения.

Так или иначе, она победила.

Ее нельзя было победить.

Или нет?

Винсент ахнул. Его мускулы задергались, когда рот открылся, будто у рыбы, выброшенной на берег. Голубые глаза впились в мои, крошечные сосуды в них лопались, и я понимала, о чем он думал. Он думал, что я собираюсь сломать ему шею. Одно движение – и кость лопнет, а свет уйдет из его глаз.

Хотя слюна уже текла с его губ, он тяжело вдохнул и выдохнул:

– Нам удастся победить их. Не сдавайся, Элис! Иначе все было напрасно. Иначе Джексон умер напрасно! Если ты не сделаешь это для нас, то сделай хотя бы для него. Он не сдавался.

Мои пальцы дернулись, и я услышала в ухе шипение Проклятия:

– Убей его. Схвати его сердце и сожми, будто это не более чем красивый камень, – и ты выиграла. Только ты одна. Сделай это, Элис. Ты знаешь, он этого заслуживает. И самое главное: он тоже это знает.

Винсент уставился на меня, его глаза закатились, но губы шевелились.

– Пожалуйста… – выдохнул он.

Тьма закружилась внутри меня, словно буря, разрывая меня и мои мысли. Я запрокинула голову и закричала. Тьма содрогнулась. Послышался хруст. Винсент резко упал. В тот же момент я с криком отшвырнула его от себя. Его тело ударилось о голый камень. Он упал на землю, как марионетка, у которой отрезали ниточки. Его мускулы подергивались, когда он вдыхал воздух в легкие, он кашлял, задыхался.

Я резко обернулась и посмотрела на Мадлен с явным отвращением.

– Я не сдаюсь. Я сделаю все, чтобы победить тебя. Даже если мне придется продать за это свою душу, я найду способ убить тебя.

Проклятие просто посмотрело на меня пустыми глазами и с улыбкой склонило голову. Я попятилась, а Винсент выпрямился, тяжело дыша и кашляя.

– Элис, подожди… – прохрипел он, но я просто пробежала мимо него. – Элис!

Я не ответила, но продолжила подниматься по лестнице из могилы. Пробежала по туннелям. Каждая моя мысль была неправильной. Нездоровой. Я была извращена и не права. Больше ничего не было на своих местах. Что-то во мне сломалось, разорвалось, умерло, с треском погибло. Может быть, сейчас, а может, в тот момент, когда я ступила на поле.

Я ничего не слышала. Ничего не чувствовала. Я просто знала, что мне нужно бежать. Прочь. Просто прочь! Если бы я могла, я бы бросила саму себя.

Я ненавидела себя.

Я ненавидела эту игру.

Я ненавидела всех.

Хотя стояла кромешная тьма, я без проблем могла видеть. Силы Джексона пульсировали внутри меня, как второе сердце, хотя я не была уверена, бьется ли вообще мое собственное сердце. Прямо сейчас оно было похоже на холодный мертвый комок.

Я продолжала бежать, пока не почувствовала легкий ветерок. Я понятия не имела, где нахожусь, но увидела, что туннель обрушился. Дорогу преграждали большие комья земли и камня. Но над туннелем вспыхнуло небо.

Дыра. Свобода. Я протянула руку и пробилась сквозь нее. Мои руки были липкими от горячей жирной крови. Я ничего этого не чувствовала. Я просто продолжала копать, вылезла через щель и почувствовала под собой свежую траву. Я ползла, тяжело дыша и дрожа.

Мое дыхание сбилось, и я огляделась, словно затравленный зверь.

Я вылезла из туннелей на холм. Солнце двигалось за горизонт. Краснота вокруг еще горела и освещала игровое поле подо мной. Все умерло и сгорело. На мили вперед не было ничего, кроме пепла.

Я смотрела на пустошь, и что-то внутри меня сдалось. Темнота отступила. Я залезла глубоко-глубоко в себя, и внезапно все силы и мотивация покинули меня. Как будто кто-то перерезал единственный шнур, который все время держал меня в вертикальном положении.

Я рухнула. Рыдая. Давясь этой болью.

А затем отключилась.

Похоронена заживо. Он похоронил ее заживо. Я нашел где. Однако слишком поздно. Я знал это, даже когда бросился к ней.

– Любимая! Мадлен!

У меня болело горло от крика, звеневшего внутри меня. Каменная крышка гроба не двигалась. Я толкал снова и снова.

– Мадлен!

Я кряхтел и всхлипывал, и наконец что-то случилось. Каменная плита медленно отошла в сторону. Хруст. На мои туфли слетела пыль. И вот она лежит. Сломленная. Ее кожа бледна, волосы скомкались в колтуны. Ее ногти оставили следы на камне. Свет моего фонаря упал на ее тело, и я увидел парочку толстых черных пауков, которые убегали прочь. Святый боже!

– Просыпайся! Дорогая, проснись, не оставляй меня! Пожалуйста, не оставляй меня!

Рыдая, я залез в гроб, схватил ее слишком легкое тело и прижал к себе. Ее голова поникла, и я услышал это. Хрип. Один вздох. Она открыла глаза и посмотрела на меня.