— Заткни свой нечистый рот! — набросилась на него предводительница амазонок. — Ты не знаешь, о чем говоришь. Статуи изображают соединение Амаз и Бунаиса, а значит, час рождения нашего народа.

— Ага, — только и сказал Раммар, хотя не понял ни слова.

За двумя сплетающимися в порыве страсти статуями в скале виднелось отверстие, через которое можно было попасть в следующую пещеру. Туда Раммара и повели.

Прилегающая к пещере комната оказалась прямоугольным помещением, разделенным на части занавесью из свежих листьев папоротника. За ней на чем-то вроде трона высилась огромная фигура с массивными оленьими рогами на голове. Фигура была видна нечетко; повсюду горело множество факелов, и ее нагоняющая ужас тень виднелась на пологе из листьев.

Охранницы Раммара грубо пнули орка под колени, ноги у толстяка подкосились, и Раммар рухнул мордой вниз.

— Пади ниц перед великим Бунаисом, жалкий червь! — прошипела предводительница, и амазонки последовали примеру орка. — Вот пленник, которого ты хотел видеть, великий Бунаис, — сказала она. — Должны ли мы казнить его, как полагается?

Раммар слегка приподнялся, опираясь на лапы, и рискнул бросить осторожный взгляд. Он увидел, как жуткая фигура с массивными рогами кивнула.

— Все это ошибка! — поспешил заверить сидящего Раммар. — Мы вовсе не собирались купаться в озере и ни в коем случае не собирались его осквернять! Мы находимся в пути по важному поручению и нам срочно нужно в Каль Асар…

— Анар, — поправил кто-то.

— Какая разница. Мы не собирались ни вторгаться в ваши владения, ни осквернять что-либо, ни позорить, ни грабить. Мы просто безобидные орки, тут проездом… — Поросячьи глазки Раммара метались по сторонам, когда он оглядывался в поисках помощи — и в одной из ниш он увидел секиру Бальбока!

Итак, фон Бут был прав.

Бальбока они уже убили.

Теперь пришел его черед…

— Нет! — изо всех сил закричал он. — Оставьте меня в живых! Клянусь вам, я не сделал ничего неправедного!

Но амазонки не знали жалости. Они нацелили острия своих копий прямо ему на шею.

— Мы ждем твоего приказа, великий Бунаис! — воскликнула предводительница. — Только моргни, и мы насадим его на копья в твою честь, а также в честь Амаз, твоей возлюбленной и нашей праматери, которой все мы обязаны своим существованием.

Раммар уже ощущал острия копий, упирающиеся ему в затылок. Они царапали его кожу, по шее текла теплая кровь, перемешиваясь с потом, сочившимся изо всех его пор.

Пребывая в полной уверенности, что его смертный час действительно пробил, он закрыл глаза и стал ждать удара воительниц и того, что его героической и славной жизни придет слишком ранний конец…

Но смертоносного удара не последовало.

Прошло бесконечно долгое время, когда Раммару казалось, что он умирает от напряжения, а затем он снова отважился поднять взгляд.

Очевидно, Бунаис — или как там этот парень себя называл — еще не вынес смертный приговор. Вместо этого он встал со своего трона, выпрямившись во весь рост, от чего стал еще более внушительным и пугающим.

— Идите! — приказал он голосом, звучавшим гулко и ужасно. — Оставьте меня наедине с пленником.

— Как прикажешь, великий Бунаис, — покорно кивнула головой предводительница и поклонилась, после чего амазонки мгновенно отступили.

Хотя острия копий уже не упирались в его затылок, подняться Раммар не отваживался. Дрожа всем телом, он лежал на полу, задаваясь вопросом, что собирается с ним делать великан с рогами на башке. Может быть, думал он, Бунаис придерживается мнения, что быть насаженным на копья дикими бабами — слишком легкая смерть для Раммара, и хочет заставить его умереть более ужасной и болезненной смертью…

— В-великий Бунаис, — решил предпринять последнюю отчаянную попытку Раммар. — П-поверь мне, я говорю правду. Мы с моими спутниками не хотели никого тревожить и ничего не собирались осквернять…

— Вот как, — только и сказал Бунаис, и Раммар, испуганно таращившийся в пол, отважился бросить мимолетный взгляд на великана — разве он не был гораздо выше совсем недавно?

— Т-точно, — заикаясь, продолжал он, — это так же истинно, как и то, что я лежу перед тобой. Я всего лишь ничтожный орк, отродье Гнилых земель, ничего более. Сюда занесла меня злая судьба — ты должен мне поверить!

— А твой брат? — поинтересовался Бунаис.

— А что с ним?

— Был он виновен или невиновен?

— Невиновен, так же, как и я, — заверил его Раммар, — но после того, как ты его все равно уже убил, ты мог бы оставить меня в живых вместо него. Как тебе вариант?

— Хм, — произнес Бунаис. — Не слишком-то ты мужественен…

— Мужество — это для слабоумных, — открыл Раммар свою личную философию, сильно отличавшуюся по самым главным пунктам от философии среднестатистического орка. — Тот умен, кто остается в живых, а я намереваюсь сделать это в любом случае.

— Ты личинка.

— Да, великий Бунаис, я личинка, — самым жалким образом признал Раммар.

— И червяк.

— Конечно, как скажешь.

— И, кроме всего прочего, умбал, — добавил великан с рогами, что заставило Раммара насторожиться.

Откуда, ради всего в этом мире, известно Бунаису это слово из языка орков?

Раммар еще раз осторожно взглянул в направлении шторы из листьев — и с удивлением отметил, что великан, хотя и был исполином, но далеко не таким высоким, как показалось вначале, когда тот находился в самом конце пещеры. Причина была очевидна, как на лапе: чем дальше удалялся Бунаис от факелов, тем меньше становилась его тень на занавеске.

Внезапно Раммар услышал глуповатое, слишком хорошо знакомое ему хихиканье.

— Что, черт… — прорычал Раммар, наполовину поднимаясь, в то время как занавеска из листьев открылась перед ним.

К бесконечному удивлению Раммара, перед ним стоял не кто иной, как…

Бальбок!

Худощавый орк был одет в плащ из ярких перьев, под мышкой он сжимал ржавый шлем, украшенный рогами, — и корчился от смеха.

— Бальбок! Ты жив!

Раммар обрадованно вскочил на ноги, но в следующий миг облегчение от того, что он увидел брата живым, сменилось слепой яростью от того, что тот так сильно над ним поиздевался.

— Ты жалкий, ничтожный… — Раммар хватал ртом воздух, но в голову ему не приходило ни одно подходящее ругательство, ни на собственном языке, ни на человеческом. Для того, что сделал Бальбок, не было подходящего определения. — Как тебе в голову только пришло меня так пугать? Я перенес тысячи мук!

— Это я заметил, — фыркнув, сказал Бальбок, указывая пальцем на Раммара и сотрясаясь от удовольствия. «Ты личинка!» — «Да, великий Бунаис», — повторял он самые, по его мнению, смешные пассажи, передразнивая дрожащий голос брата. «И червяк!» — «Как скажешь, конечно». — «И, кроме всего прочего, умбал!» Хо-хо-хо…