– Ты насмотрелась? Или еще поизучаешь?

Хильда перевела взгляд на его лицо и поняла, что резкий тон вызван обыкновенным смущением. Быстрый поцелуй в уголок рта мгновенно смягчил черты его лица.

– Тут нет ничего такого, чего тебе следовало бы скрывать. По крайней мере, от меня.

– И что, совсем нет желания в ужасе закричать и убежать? – уже совсем иначе поинтересовался он, снова пряча ногу под одеялом.

Хильда покачала головой, улыбаясь.

– Если хочешь, чтобы я сбежала, придумай что-нибудь пострашнее. Так просто от меня теперь не отделаешься. А единственное желание, которое у меня появилось, – это желание поесть. Кто-то, кажется, обещал мне завтрак?

– Сейчас четыре часа дня, – Мор выразительно посмотрел на нее. Ни недовольства, ни смущения в нем не осталось. – Какой может быть завтрак?

– Готова взять обедом, – спокойно пожала плечами она. – Ты хорошо готовишь?

– Честно говоря, мои кулинарные способности ограничиваются приготовлением бутербродов, – со смешком признался он. – Я ведь всю жизнь питаюсь в столовых. Сначала в приюте, потом в Академии, потом в Легионе… Теперь вот снова в Академии.

Это простое заявление почему-то взволновало Хильду гораздо больше, чем вид его пораженной темной энергией ноги. Оно родило в голове сразу несколько желаний. Пригласить его к своим родителям на семейный обед, который они старались устраивать хотя бы раз в месяц. Устроить свидание и приготовить вместе ужин. Испечь ему домашнего печенья. Шоколадного, с орехами, какое мама пекла ей в детстве. За тарелку такого печенья со стаканом молока она в детстве была готова на любые подвиги. Почему-то именно сейчас Хильде стало пронзительно грустно от мысли, что в его детстве ничего такого не было.

Она тряхнула головой, прогоняя эту семейную идиллию из мыслей, и улыбнулась Мору.

– Бутерброды сейчас тоже будут кстати.

– Получается, Шадэ не может быть причастен к гибели Петра, – задумчиво протянула Хильда, наблюдая за тем, как Мор делает бутерброды.

Она сидела поперек стула, стоявшего у небольшого кухонного стола, подтянув к груди колено правой ноги и положив на него подбородок, хотя в форменных брюках такая поза едва ли могла считаться удобной. Хильда решила, что ходить по апартаментам куратора в полуголом виде, накинув на себя что-нибудь необременительное, вроде его рубашки, – не самая удачная идея. Если кто-нибудь придет и застанет ее в курсантской форме, пусть даже без кителя, на кухне с чашкой чая и бутербродом в руке, это можно будет объяснить. Объяснить, почему она ходит по апартаментам куратора в его рубашке, гораздо сложнее.

Мор велел ей не вмешиваться в процесс приготовления, раз уж он обещал, что в следующий раз готовит он, поэтому она не без удовольствия наблюдала за ним, а заодно думала о том, что им делать дальше.

– Ты поверила в его объяснения? – уточнил Мор, оглянувшись на нее через плечо.

Хильда пожала плечами.

– Конечно, странно, что он прячет низших-големов, если их использование на экзаменах санкционировал сам канцлер, но если задуматься… Это ведь вполне в духе Шадэ. Как думаешь? Устроить всем «сюрприз», чтобы посильнее напугать. И ты знаешь, в чем-то он прав.

Мор удивленно вздернул брови, ставя на стол перед ней большую тарелку с обещанными бутербродами.

– В чем именно?

– Когда я оказалась в том болоте и встретилась с первым умертвием… – Хильда судорожно вздохнула, вспомнив тот момент. – Я действительно застыла, Дилан. Меня как будто парализовало. Я вдруг поняла, что игры кончились, что все по-настоящему. И мне стало страшно. Потом, когда я поняла, что тебя нет рядом, зато на меня вышел некромант, я мысленно простилась с жизнью, но все равно билась до последнего. Потому что знала: это не симуляция, «пересдать» не получится. Зато когда мы оказались окружены в этом подвале, я уже не испытывала такого ужаса. Я просто собиралась сражаться так хорошо, как смогу. До последнего. Только с жизнью уже не прощалась, потому что однажды это уже сделала, второй раз был бы лишним. Это тоже мне помогло.

Пока она говорила, Мор стоял, прислонившись к кухонному шкафчику и скрестив руки на груди, и смотрел на нее. Когда она замолчала, он неожиданно медленно кивнул.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Да, действительно, многие из тех, кто гибнет в первые годы службы в отряде, именно теряются в определенных ситуациях. Пугаются. Или просто не успевают принять тяжелое решение и поступить так, как того требует ситуация. Но подвергать вас опасности во время обучения – это не лучшее решение проблемы.

– Так думаешь ты. Но человек, вроде Шадэ, наверняка думает иначе. Поэтому я верю в то, что он сказал. Но даже если он нам солгал, даже если он притащил големов в Академию по другой причине… Очевидно же, что у него есть на случай обнаружения отговорка. К тому же его прикрывает канцлер. Какой смысл ему было убивать Петра? Он мог сказать ему то же самое, что и нам, и пригрозить исключением в случае разглашения. И заодно тем, что его никогда не возьмут в Легион. А если уж он так сильно хотел сохранить все в тайне, что пошел на убийство, то почему он не велел големам убить нас? Ему бы даже тела прятать не пришлось, можно было нас бросить прямо там. Никто бы не нашел.

– Исчезновение старшего легионера столицы едва ли осталось бы незамеченным.

– Опять же, если его прикрывает канцлер, то какое ему дело? Новому старшему легионеру просто дали бы задание искать следы Бон где угодно, только не в Академии. Судя по всему, те, кто занимают эту должность, весьма послушны.

Мор выглядел не очень довольным этим заявлением, но спорить не стал. Вместо этого он продолжил задавать вопросы:

– Все равно исключить Шадэ с его големами из этого уравнения сложно. Петр ожидал, что его расследование станет сенсацией, он просил у Ларса Фарлага книгу про темные создания и шептал имя Аранта перед смертью. Почему?

Закипел чайник, поэтому Мору пришлось отвлечься на заваривание чая. Хильда тем временем взяла один из бутербродов и принялась его бездумно жевать, размышляя над последним вопросом.

Когда Мор поставил на стол чашки и чайничек с чаем, а сам уселся рядом, она выдала единственную пришедшую ей в голову идею:

– Что если мы ошибаемся, пытаясь связать Шадэ, Петра и сон Тани воедино? Может быть, Петр действительно раскопал что-то про големов Шадэ, но при этом кто-то другой решил, что он раскрыл его тайну? Или в процессе Петр действительно подобрался к этому другому? Ведь то, что Таня видит в своем сне, устроит некий серый маг, который обладает силой, не оставляющей следов. Так какой смысл ему действовать через Шадэ, через Темный Ковен и создавать големов, которые оставляют темномагический след? Никакого! Но Петр мог и не знать, за что именно на него напали, поэтому повторял имя Аранта, пытаясь рассказать мне о своем расследовании.

– Или на него все-таки напал голем. Големы до определенной степени предметы, хоть и двигаются. Они могут нести в себе темное проклятие, как артефакты. И в виде низшего голем мог убегать по потолку. Это объяснило бы, кого видел Дин: големы могут принимать вид не только низших. Коснувшись Петра, голем мог передать ему проклятие, а потом принять его вид и пойти к нему в комнату. Коснувшись человека, такой голем копирует не только внешность, но частично и память. Получается вполне убедительный двойник.