Он устал. Два месяца назад такая работа далась бы ему легко, но теперь он почти выдохся. Он видел, что и Эмиль как-то сник. Гамаш откинулся на спинку стула, стараясь не подавать вида, что он на пределе.

– Готовы к перерыву? – спросил он.

Эмиль посмотрел на него с благодарностью:

– Если ты настаиваешь. Я мог бы продолжать целый день, но, если ты хочешь остановиться, я возражать не буду.

Гамаш улыбнулся:

– Merci.

И все же его удивила собственная слабость. Ему удавалось обманывать себя, уговаривать, будто прежняя физическая форма к нему вернулась. Его состояние и в самом деле улучшилось, прибавилось энергии, возвращалась сила, даже дрожание рук вроде бы уменьшилось.

Но если требовалось прикладывать усилия, то он сдувался скорее, чем предполагал.

Они нашли столик у окна в «Ле пти куан латин» и заказали пиво с сэндвичами.

– Что-нибудь нашли? – спросил Гамаш, вгрызаясь в сэндвич с вкусным мясом фазана, салатом и клюквенным соусом.

Перед ним стояло пиво из мини-пивоварни, с пенной шапочкой.

– Ничего такого, чего я не ожидал найти. Две редкие книги о Шамплейне, – Общество с удовольствием получило бы их в собственность, но, поскольку ты был здесь, я не решился их украсть.

– Мудрое решение.

Эмиль наклонил голову и улыбнулся:

– А что у тебя?

– То же самое. Ничего напрямую связанного с Шамплейном или началом семнадцатого века. Ничего про Шиники, про воздержание от алкоголя, ничего связанного с концом девятнадцатого века. Но нужно досмотреть остальное. Любопытно, откуда у него все эти книги.

– Возможно, купил у букиниста.

– Это верно. – Гамаш вытащил из сумки дневник Рено и перелистал его. – Он часто заглядывал в магазины старой книги и на блошиные рынки летом.

– А где же еще найти старые книги? – заметил Эмиль.

Арман Гамаш наклонил голову и прищурился:

– Интересно, а где берут свой товар владельцы магазинов старой книги?

– Покупают у людей, которые переезжают или наводят порядок в доме. На распродажах – покупают оптом. А что?

– Я думаю, когда мы закончим в доме, нужно посетить несколько таких магазинов.

– Ты это к чему? – спросил Эмиль и сделал большой глоток пива.

– Вспоминаю кое-что. Мне об этом сказала Элизабет Макуиртер.

Но тут он взглянул на своего друга. Эмиль пристально смотрел на дневник. Он пододвинул тетрадь к себе и перевернул. Его тонкий палец остановился на странице под четкой записью Огюстена Рено. Под обведенными кружочком и подчеркнутыми словами, под предполагавшейся встречей с Патриком, О’Марой, ДжД и…

– Шином, – сказал Гамаш. – Но никаких Шинов в Квебеке нет. Я думал поспрашивать в китайском ресторане на улице Буад и…

Гамаш оборвал себя и уставился в горящие глаза своего наставника, затем крепко, до боли, зажмурился:

– Не может быть! – Он открыл глаза, посмотрел в дневник. – Неужели? Шин? Шиники?

Эмиль Комо улыбнулся и кивнул:

– А что же еще?

Жан Ги Бовуар взял у Клары чистую тарелку и вытер ее. Он стоял в большой открытой кухне и занимался посудой. Дома он редко делал это, хотя и помогал несколько раз шефу и мадам Гамаш. Ему это не казалось занудным делом. И к его удивлению, не показалось занудным и теперь. Это успокаивало, позволяло расслабиться. Как и сама деревня.

По окончании совместного ланча Питер Морроу вернулся в свою студию и сел за работу, а Клара и Жан Ги остались мыть посуду после супа и сэндвичей.

– Вы успели просмотреть дело?

– Да, – ответила Клара, протягивая ему еще одну мокрую тарелку. – Должна сказать, что все убедительно свидетельствует против Оливье. Но допустим, он не убивал Отшельника. Тогда кто-то другой должен был знать, что Отшельник прячется в лесу. Но как его там могли найти? Мы знаем, что он сам обратился к Оливье, чтобы продавать свои вещи и потому что ему требовалось хоть какое-то общество.

– И ему был нужен кто-то, чтобы исполнял его поручения, привозил из города то, что ему требуется, – сказал Бовуар. – Он использовал Оливье, а Оливье использовал его.

– Взаимовыгодные отношения.

– Вам кажется правильным, когда люди используют друг друга?

– Это как посмотреть. Вот возьмите нас. Всю нашу совместную жизнь Питер обеспечивает меня финансово, но я поддерживаю его эмоционально. Разве это называется использовать друг друга? Наверно, да, но это работает. Мы оба счастливы.

«Так ли это?» – спросил себя Бовуар. Он подозревал, что Клара была бы счастлива почти всюду, а вот ее муж – другое дело.

– Мне это не кажется равенством, – сказал Бовуар. – Оливье приносил Отшельнику еду каждые две недели, а Отшельник за это давал Оливье бесценные вещи. Кто-то оставался обворованным.

Они взяли кофе и перешли в светлую гостиную. Зимний свет свободно проникал через окна; они сели в большие удобные кресла у огня.

Клара наморщила лоб, глядя на пляшущие язычки пламени.

– Но мне кажется, большой вопрос, главный вопрос вот в чем: кто еще знал об Отшельнике? Он ведь долгие годы прятался в лесу, почему вдруг его убивают?

– По нашей гипотезе, Оливье убил его, потому что ездовая дорожка приближалась к домику и Отшельник с его сокровищами вот-вот был бы обнаружен.

Клара кивнула:

– Оливье не хотел, чтобы кто-то еще узнал об Отшельнике и похитил сокровища, поэтому он и убил старика. Под влиянием момента, без всякого плана. Схватил семисвечник и ударил его по голове.

Она слышала все это на процессе и перечитала дело предыдущим вечером.

Она пыталась представить себе, как ее друг убивает Отшельника, и если ее разум противился этому образу, сама она готова была поверить в то, что утверждало следствие. Сомнительно, чтобы Оливье строил планы убить кого-нибудь, а вот в приступе корысти, ярости – да, в это она могла поверить.

После этого Оливье забрал семисвечник. Схватил окровавленную вещь, лежащую рядом с трупом, потому что на ней остались его отпечатки пальцев. Он боялся. Но еще он знал, что эта вещь бесценна. Корысть в сочетании со страхом в один миг привели его к глупому поступку. Это было действие, обусловленное корыстью, а не виной.

Ни судья, ни присяжные ему не поверили. Однако теперь Бовуар должен был по меньшей мере рассмотреть вероятность того, что Оливье хотя и совершил глупость, но говорил правду.

– Что же изменилось? – размышлял вслух Бовуар. – Вероятно, кто-то другой нашел Отшельника?

– Кто-то, долгие годы искавший Отшельника, кто-то обворованный им.

– Но как он его нашел?