– Хм, – похоже, доктор Шенье не поверил, а потом добавил. – Я раньше был хирургом в центральном госпитале ОКП.

ОКП – это особые космические подразделения. В ОКП входил и батальон «Черные Ангелы».

Райдеру именно там пришивали руку, отсеченную в рукопашной схватке при штурме космической станции «Тарнаир-1335».

Может, доктор Шенье и видел там нынешнего студента, когда тот навещал находившегося на излечении друга? Сам-то Гривс при ранениях в центральный госпиталь не попадал, особо сложных травм не случилось.

– А что такое ОКП?

– Не знаешь? – доктор Шенье вновь пристально взглянул на молодого коллегу. – Ладно, не знаешь так не знаешь. Хотя твоей реакции позавидовал бы любой космодесантник. Это я могу сказать точно. Медицинский компьютер не врет. Выходит, зря ты не стал космодесантником!

– Я и сам жалею. Но не повезло. Зато скоро исполнится моя другая мечта – стану врачом.

К счастью, вернулась Эвели, и удалось перевести разговор в иное русло.

– Как там детишки?

– Уже хорошо, можно не волноваться. В сознании. Доктор Сингх сказал, что через два-три дня выпустит их из лазарета.

– Навестить-то их можно? – вяло улыбнулся Гривин.

– Ты ж сам медик. Чего спрашиваешь? Да конечно, можно!

– Доктор, вы меня отпускаете? Я больше не нужен?

– Иди, – сказал он. – Но пока особо не перетруждайся. На два дня освобождаю тебя от работы. Сам по вызовам похожу. Отдохни пока.

При каждом шаге слегка «штормило», но самочувствие существенно улучшилось после процедур.

Изолятор находился не так уж и далеко, в тихом отсеке, куда не доносился грохот музыки.

Светлая палата лазарета была напичкана всевозможным оборудованием. Приборы следили за работой всех систем организма, постоянно поставляя данные о составе крови, состоянии сердечно-сосудистой и мозговой деятельности, о процентном соотношении газов во вдыхаемом воздухе и о многом-многом другом.

Дети не спали. Лица пока еще бледные, глаза красные от слез – страшно ведь, но уже не очень-то лежится. Ужасно хочется бегать, играть.

– Привет!

– Здравствуйте! – ответили оба.

– Дети, – сказала Эвели, – это тот дядя, который вас спас!

– Спасибо, – серьезно сказал мальчик, а девочка поспешила за ним повторить благодарность.

– Да ладно, – Александру захотелось перевести разговор. – Вы бы, ребятки, лучше сказали, как вас зовут.

– Меня Тина, – сказала девочка.

– А меня Коля, – ответил мальчик.

– Чьи ж вы такие?

– А мы приютские, – серьезно сказал мальчик. – Ни у меня, ни у Тинки никого нет.

– А чего ж так? – участливо поинтересовалась Эвели.

– У нас родители погибли на Аэлле. Там какая-то страшная катастрофа была, – пояснила девочка. Она выглядела лет так на семь, восемь. – Родители полетели туда отдыхать, – она вздохнула, – и не вернулись. Мы тогда еще совсем маленькими были.

Аэлла! Эхом отозвалось это название. Пять лет с тех пор прошло…

Страшный Подвал, который принес гибель многим беспечным курортникам. Да, слишком хорошо помнил Александр, как всепоглощающая слизь накатывала на людей, превращая их в часть самой себя. Не самые приятные воспоминания!

«Интересно, как там сейчас Борис Горов? – подумал Александр. – Он ведь собирался дальше изучать тайны Подвала. Вот и я сейчас пересекся с прошлым – спас детей, чьи родители когда-то погибли на Аэлле».

– Вы брат и сестра?

– Ага, – кивнул Коля.

– Я старшая сестра, – гордо заявила Тина.

Эх, не научила армейская жизнь общению с детьми. Любовь к ним Гривин чувствовал, хотел помочь, развеселить, а вот как – не умел. Не имел опыта и поэтому терялся, даже не зная, что сказать.

А они на Александра смотрели пытливыми глазенками и, лишенные родительской ласки, инстинктивно тянулись к взрослому дяде, уже сделавшему для них что-то хорошее. И тут вспомнились любимые сказки, которые в раннем детстве рассказывала мама.

– Хотите, я вам буду рассказывать сказки?

– Хотим! Хотим! – запросили Коля и Тина.

И будущий врач стал рассказывать, порой сочиняя продолжение историй на ходу.

Его голос звучал несколько глухо, монотонно…

Коля и Тина скоро заснули, а ведь сон сейчас был для них лучшим лекарством.

* * *

Расследование продвигалось достаточно вяло.

Цели и задачи террористов были не ясны, не говоря уже, что личность «кукловода» так и оставалась невыясненной. Конечно, взяв образцы тканей из того, что осталось от преступника, удалось по карте генотипа установить личность, благо у лейтенанта Славчека был код допуска к базе информации тайных служб Лиги.

Шмелев пригласил Гривина и Славчека к себе в каюту, чтобы поинтересоваться ходом следствия, понять, а может, и предугадать следующий ход преступников.

– Террористом оказался Ромарио Санчес, научный сотрудник Института анабиоза, сорока двух лет от роду, разведен, ранее не судим. Летел один. Никаких грехов за ним не числится, – докладывал лейтенант Славчек. – Странно все это! Ничего не понимаю! Идти на самоубийство без малейшего на это повода. Да не просто на самоубийство, а на террористический акт! Чертовщина какая-то, да и просто идиотизм.

– Всякое бывает, – сказал Шмелев. – Должно быть, крыша поехала. С учеными такое случается. Вот и решил помешать полету «Эллады». Ну да сейчас неважно, зачем все это ему понадобилось. Главное, у него ничего не вышло. Теперь хоть можно вздохнуть свободно и дальше спокойно продолжать полет!

– Если, конечно, у него не было сообщников, – несколько испортил настроение капитану Александр, у которого, впрочем, тоже свежих идей пока не было.

– Да ну… – не совсем уверенно протянул Шмелев. – Ну и проверяй тогда сам.

– А это в сферу моих обязанностей не входит, альтруизм мне, признаться, поднадоел. Я здесь вообще на медпрактике.

– Ты прав, – неожиданно согласился Шмелев. – Будешь получать зарплату. А то, как я понимаю, ты сейчас работаешь совсем бесплатно?

– Именно так. Я же практикант. Мне даже в бар сходить не на что. От стипендии уже почти ничего не осталось. Как я буду проверять версии и возможных подозреваемых, если мне во многие заведения и не зайти!

– Хорошо, – кивнул Шмелев. – Я как-то не подумал. Деньги тебе дам сам, чтобы не прознали, что ты деньги получаешь. Возникнут лишние подозрения у врагов. Если эти самые враги, конечно, остались.

Капитан достал вполне пристойных размеров пачку кредиток и бросил Гривину, который лихо – как же иначе? – поймал упаковку.

– Порядок. Это, как я понимаю, аванс?