Джули хныкала тонким тихим голоском, ее дыхание свистело сквозь пространство между искаженных челюстей. Асканио лежал на спине. Его глаза смотрели на меня, вспыхивая красным. Все еще жив. Они оба живы.

Я ухватилась за решетку. Боже, внутри все сдавило:

— Она мертва. Все будет хорошо. Все будет хорошо. Дай мне ключи.

Асканио вскрикнул и перевернулся на бок. Ребро торчало из его груди, выпирая наружу. Его ладонь раскрылась, ключи лежали внутри кровавого месива. Он закрыл глаза.

Я просунула руку через решетку, схватила гладкий теплый ключ и открыла клетку.

— Помоги нам, — прошептала Джули. — Больно, Кейт. . Больно.

— Я знаю детка. Я знаю. — Я должна доставить их к Дулиттл. Четверть жертв Lyc-V не переживает свою первую трансформацию.

Слезы текли из глаз девочки:

— Мальчик умирает.

Я посмотрела на Асканио. Сломанные ребра, разорванная спина. Я коснулась шеи Асканио. Пульс. Слабый, но ровный пульс. Он медленно открыл глаза.

— Я старрррался.

— Ты все сделал отлично.

Снаружи прогремел рев зачарованного двигателя. Подмога Джима. Я заставила себя встать.

— Не оставляй меня! — Джули всхлипнула.

— Я только до двери. Чтобы привести помощь. Я скоро вернусь.

Я выбежала в гостиную, окутанная болью, как плащем, и увидела серый фургон, подъезжающий к офису. У Стаи не было серых фургонов.

Я бросилась к двери.

Дверь фургона распахнулась. Из него вышел пожилой мужчина и нацелил на меня арбалет. На конце болта арбалета мигнула крохотная зеленая искорка. Стрела с разрывным снарядом на наконечнике.

Я захлопнула дверь и заперла ее.

Взрыв сотряс здание.

Я закрыла внутреннюю ставню на левом окне и рванула вправо. Стрела арбалета добралась до меня на полсекунды позже, отскочив от решетки и упав на землю. Я опустила ставни. Прилив магической энергии был подобен взрыву баллона. Стены стонали, но держались. Еще пара прямых попаданий, и они рухнут.

Дети не могли двигаться, недостаточно быстро, чтобы добраться до машины.

Грендель, похрамывая, ковылял ко мне. Я обняла его лохматую шею и провела руками по спине. Ничего не сломано.

У меня хватило бы сил на еще одно слово силы. Это выиграло бы нам пару минут, но я потеряю сознание, а дети не смогут передвигаться самостоятельно, мы в ловушке.

— Когда случается беда, ты должен прятаться, слышишь?

Грендель заскулил.

— Не будь героем, пес.

Я сдвинула маленькую крышечку на двери, приоткрыв узкое смотровое окошко. Дверь фургона была открыта. Внутри мужчина в тактическом жилете медленно, методично заряжал еще один разрывной снаряд в свой арбалет.

Это конец.

Когда они пробьют стену, я лишь успею забрать с собой нескольких из них. Это все, что я смогу сделать.

Стрелок поднял арбалет.

Серая фигура спрыгнула с крыши. Огромный зверь, смесь человека и льва, приземлился на крышу фургона, продавив ее.

Кэрран.

Гигантские когти проткнули крышу и оторвали металлический лист, словно открывая банку сардин. Арбалетчик взглянул как раз вовремя, чтобы заметить огромную лапу перед тем, как она расколола его череп, как яйцо. Огромные челюсти львиной головы открылись, и оглушительный рев разразился объявлением войны, заглушая даже шум зачарованного двигателя. Зверь погрузил свою массивную голову внутрь, вытащив брыкающееся тело, зажав громадными челюстями, придавил его лапами и оторвал верхнюю половину.

Он снова пришел за мной.

Плоть Кэррана шевелилась, меняя форму, постепенно превращаясь в подобие человека. Он вытащил еще одного человека из фургона, свернул ему шею, отшвырнул сломанное тело в сторону и нырнул в машину. Фургон закачался. Кровь залила окна, кто-то кричал, а затем Кэрран вышел из фургона весь в крови, с горящими золотыми глазами.

Я открыла замок. Дверь распахнулась, и он прижал меня к себе. Я обняла его за шею и поцеловала, и кровь, и мех и все остальное.

Словно в аду, мы ехали в залитом кровью фургоне, пока на заднем сиденье двое детей медленно умирали, а Грендель скулил, будто его что-то пыталось придушить. Адом было наблюдать, как Иезавель выбегает из ворот Крепости и ее лицо превращается в искаженную болью маску, как она сжимает изуродованное тело Джоуи, раскачивая его на своих руках, как ребенка, и крича, крича, крича, как если бы она сама умирала. Ад — увидеть страх в глазах Дулиттла, когда Кэрран пронес Джули, завернутую в простынь с моей офисной койки, в Крепость, а затем сидеть в приемной и ждать.

Кэрран разговаривал по телефону, проговаривая каждое слово:

— Кто-нибудь скажет мне, почему наш гребаный рендер напал на мою пару?

Барабас вошел в комнату. Кожа слишком туго обтягивала его черты лица, делая их более резкими и хрупкими. Он подошел и присел рядом со мной.

— Принести тебе что-нибудь?

Я покачала головой. Кэрран повесил трубку.

Глаза Барабаса слезились. Он выглядел возбужденным и расстроенным. Его тихий голос дрожал от едва сдерживаемого гнева:

— Она страдала, прежде чем ты убила ее?

— Да, — ответил Кэрран. — Я видел тело.

— Хорошо. — Барабас сглотнул. Его руки тряслись. Технические неполадки с контролем гнева. Можно понять. — Иза будет рада это услышать.

— Джоуи был родственником? — Спросила я. Мой голос хрипел. Я могла бы конкурировать с ржавыми металлическими воротами по части скрипов.

— Он был самым младшим из нашего поколения, — сказал Барабас. — Иезавель нянчила его. Мы все это делали, но больше всех она.

Дверь распахнулась, и Джим перекрыл собой свет. Высокий, смуглый, мрачный, закутанный в черный плащ, он выглядел, как надвигающаяся смерть. Джим сунул руку в карман и вытащил тонкую золотую цепочку. Свет колдоламп задержался на золоте, а затем упал на небольшой кулон. Маяк. Крохотный бриллиант мигал с того места, где должен находиться прожектор маяка.

— У ее парня было это, — пояснил Джим. — Цепочка порвалась. Он хотел отремонтировать это к ее дню рождения.

Лесли Рен была Хранителем Маяка.

Джули причинила боль не стомильная прогулка по пересеченной местности. Это не было чудовищной аварией или обернувшимся в люпа рендером. Нет, это было мое дело. Если бы она не была в этом офисе, на нее не напали бы. Мне следовало приказать следопытам вернуть ее в Крепость. .

— Отец Лесли был инженером в Колумбии, — продолжал Джим. — Неплохо зарабатывал. Около пятнадцати лет назад у этого человека все пошло под откос, он бросил работу и перевез семью к северу от Атланты, в сельскую местность. Он унаследовал небольшой дом от родителей. У Лесли был старший брат, но он остался в Колумбии. Местные жители говорят, что никогда особо не видели семью. Они помнят Лесли, как тихого ребенка в поношенной одежде. Она ходила в школу, но родители не покидали собственность.