Удар питомцев пришёлся на тех бестий, что оказались внутри, со стороны посёлка. И всё-таки переломил это локальное противостояние. Прорвавшиеся враги теперь оказались в меньшинстве — и стали падать на землю один за другим.

В то время как нам, в проходе, приходилось совсем туго… Я удивительным образом пока единственный оставался без ранений. Костроме рванули левую руку когтями, а Мелкого укусили за ногу. И всё это сделала одна особо ловкая тварь!.. И хоть девушка почти сразу прибила хитроумную бестию, но зубы успели добраться до мяса.

Теперь Пилигрим и Мелкий едва держались, теряя кровь. А нам с Костромой приходилось работать за двоих. Мне-то уж точно… Я вообще не помнил, чтобы когда-нибудь хоть что-то делал с такой скоростью. А сегодня я очень-очень быстро колол и бил. Эффективность, конечно, была не особо высокая. Убить никого не получалось. Зато бестии, не желая подставляться, никак не могли навалиться на нас.

— Держим проход! — прокричала Кострома, как-то умудрившись поменяться местами с Пилигримом и встав рядом со мной. — Держим! Грим уже вызвал маячки капсулы!..

Но сколько им ещё лететь… И всё-таки мы смогли. Смогли соединиться с основными силами, выставить перед собой оставшиеся копья — и даже не сдохнуть. А потом с неба рухнули красные маячки. Один чуть не зашиб самого Пилигрима, а четыре оставшихся приземлились так, что почти перекрывали выломанный сегмент стены.

Вот только это был не конец… Капсулу ещё надо было дождаться, а бестии не собирались терять доступ за стену. Против нас выдвинулись несколько матёрых опытных самцов. Ещё и прикрытых плотными пластинами так, что спереди не подберёшься. К тому же, эти зверюги были явно крупнее своих сородичей.

И они начали нас давить… Медленно, неумолимо. Набрасываясь и отскакивая, не давая себя ранить, они заставляли нас пятиться — как бы ни надрывалась Кострома, требуя держать строй любой ценой. Наши питомцы тоже не могли ничего сделать и, подчиняясь моему приказу, отступили за спины людей.

Спасло нас то, что девушки, залезшие на крыши капсул, вовремя сориентировались. И принялись осыпать врага целым градом камней. Убить зверюгу броском булыжника было сложно. Зато, если таких попаданий было много, бестии инстинктивно начинали прикрывать незащищённые участки спины. А заодно сбивались с удара. Только этим и можно объяснить, почему наш отряд продержался на месте ещё целых двадцать минут.

За это время раненые успели закинуть в себя пилюли из инъекторов «лечилок». СИПИН говорил, так они эффективнее действуют, и не верить ему не было смысла. Раны перетянули бинтами и кусками шкур, останавливая кровь. О полноценном лечении никто и не думал. Нас всё ещё продолжали давить…

В какой-то момент я снова ткнул копьём в одного из «матёрых», а тот ловко клацнул зубами и вцепился в древко чуть ниже наконечника. Раздался треск… И наконечник, на который я убил почти сутки, отвалился… Вместе с зауженной частью деревяшки. От обиды я только и успел, что треснуть нахалу по балде оставшимся в руках древком. Думал — выйдет не очень, а получилось хорошо.

Тяжёлый шест врезал по морде между глаз. Зрачки мигнули, хищника чуть повело — и тут же чьё-то копьё вонзилось ему в бок, проскользнув между костяных пластин. Зверюга попыталась вырваться, но я снова махнул древком, занеся его над головой — и в этот раз от души приложил по лапе. Туша завалилась в нашу сторону, а копьё вошло ещё глубже и с треском обломилось.

Ещё долго враг сучил в агонии лапами, мешая своим собратьям… Но с каждой минутой его движения становились всё слабее и слабее. И вскоре враги снова навалились на нас в полную силу. К сожалению, потеряв одного матёрого самца, бестии подтянули ещё троих из низины…

И мы снова начали пятиться. Девушки-метательницы выдохлись и уже не могли так активно поддерживать нас камнями. Нет, они по-прежнему бросали булыжники, но соотношение бросков и попаданий явно изменилось в худшую сторону.

Да и у нас копий оставалось всё меньше… А воевать против зверей топорами и молотами — это то ещё удовольствие. Пришлось бы подпускать бестий куда ближе, чем хотелось бы.

В общем, наверно, мы бы так и не дождались капсулы. Пятиться приходилось всё дальше и дальше. В последний раз мы встали намертво в самом узком месте подъёма. На самой границе обрыва. Дальше — оперативный простор для бестий. А их снаружи по-прежнему оставалось больше, чем нас. И стоило им прорваться, как окружат и добьют.

Но когда нас потеснили ещё чуть-чуть, к строю присоединилось семеро. Трое беженцев, где-то успевших раздобыть медные копья. И ещё четверо наших «новичков», державших в руках копья с кремнёвыми наконечниками.

Наш строй прогнулся под напором бестий, но устоял. Новенькие на флангах принялись со свежими силами бить по матёрым. И те потеряли ещё двоих.

Натиск ослаб, мы перестали пятиться. А потом появились бывшие ближники Влада, уже вооружённые. И мы впервые шагнули вперёд, тесня общего врага. Шаг за шагом мы отвоёвывали спуск.

А затем одна из матёрых бестий встала на задние лапы, как суслик — и взвыла.

Вой — протяжный, злой, обиженный!.. — прокатился над плоскогорьем. А все бестии, что ещё были внизу или оставались на склоне, волной рванули к нам…

И не успели. В небе вспыхнул яркий огонёк, всё увеличиваясь в размерах… А потом с неба приземлилась капсула Пилигрима.

Бестии заметались в панике, пытаясь отскочить подальше от страшного гула, от пламени и жара. А капсула, казалось, и сама понимала, что надо спешить. Приземлилась она, что называется, с размаху. А заодно удачно придавила ещё троих матёрых, который даже пискнуть не успели…

— Додавим их! Вперёд! — крикнула Кострома, кидаясь на врагов, отрезанных от сородичей.

К этому моменту в строй подтянулось уже человек тридцать-сорок. И, навалившись, мы наконец-то опрокинули бронированную первую линию. Люди неистово колотили хищников, сшибали их с ног — и добивали всем, чем можно было. Кого-то успели укусить, кому-то прилетело когтями, но раны были смехотворными — по сравнению с пьянящим чувством скорой победы…

И враги начали один за другим погибать. А основная волна людей как раз добралась до капсулы. Кто-то умудрился забраться на крышу, а кто-то подобрался с копьём к щели, куда одна-то бестия с трудом могла протиснуться.

И враг, наконец, побежал. Под градом камней, дротиков