остальные приматы. Что это, Марк? Это мутация. Потом были питекантропы, синантропы. Вновь мутация и появился Гейдельбергский человек. Который нам очень близкий. От него пошли неандертальцы, тоже плод мутаций, под воздействием внешних факторов. И как вершина — мы, хомо сапиенсы. Но это мы так думаем, что мы вершина. Мироздание думает по-другому. Мы всего лишь одно из звеньев этой цепи. Понимаешь, Марк?

— То есть, наша девочка это… другой вид человека?

— Всё верно. Под воздействием внешнего фактора, то есть вируса, идёт мутация. Она новый вид хомо. Пусть пока не разумного. То есть, произошёл мощный откат назад. На уровень животных. Но… Именно в таких как она, я уверена, заложен бешеный потенциал. Они следующая ступень эволюции.

— Подождите, Софья Константиновна, но как я понимаю их метаболизм идёт быстрее, чем наш. Так?

— Так.

— Значит, они живут меньше нас. Наш век длиннее.

— Логически да. Но… Есть большое НО. Именно за счёт более быстрого метаболизма они обладают невероятной регенерацией. То есть, восстановлением. А что это значит, Марк?

— Что?

— А то, что они могут восстанавливать или даже заменять то в организме, что уже отработало своё. А это замена повреждённых клеток, как в случае механического повреждения, так и в случае повреждения окислением. Почему мы старимся, Марк? Потому, что с возрастом окисление клеток только нарастает. Это и есть старость. У первого человека Адама, по версии библии это окисление шло очень медленно, поэтому он и прожил 900 лет. Многие считают это сказкой. Я тоже так считала, пока не столкнулась с Люси!

— Какой Люси?

— Нашей девочки. — Софья Константиновна кивнула на блок с пленной! — Я взяла на себя ответственность и назвала её Люси, как ту девочку, которой миллионы лет и которую нашли в Африке. Которую и считают нашей праматерью.

— То есть, они будут жить не меньше нашего?

— Именно. Пока это только моя теория. Мне не хватает материала и соответственно информации. Но я уверена, жить они будут не только меньше нас, но и больше. Я не удивлюсь, что наша Люси проживёт и сто, и сто пятьдесят лет. Причём проживёт активно. И ещё, Марк. Это пока они как дикие звери. Я же сказала, что в них заложен огромный потенциал. Объём их мозга не меньше, чем наш. Они имеют огромное наследие в виде всех этапов формирования семейства хомо. Его имели все наши предки. Гейдельбергский человек имел потенциал питекантропа, как фундамент. И расширил его, согласно своей физиологии. Неандерталец имел потенциал Гейдельбергского человека и расширил его в соответствии со своим развитием. Кроманьонцы, наши прямые предки, имели изначально потенциал неандертальцев. И расширили его согласно своему развитию. Они, Люси и её сородичи имеют уже в арсенале наш потенциал. И будут его расширять. Я даже боюсь представить, что из них получится. Но есть много вопросов, на которые я пока не могу найти ответов и самый главный из них, почему такие как она пытались её убить?!

— И почему?

— Я не знаю. Мне нужен тот, кто пытался её убить или попытается в будущем. Понимаешь, Марк?

— То есть, я должен выставить её как приманку?

— В общем-то да! Но мы Марк, должны решить эту загадку.

— Весело, Софья Константиновна. Я в восторге. Я гляну на нашу Люси?

— Пожалуйста.

— Как она, кстати? Всё такая же агрессивная?

— Не очень. Просто наблюдает. Но близко к ней лучше не подходить.

— Я понял.

Открыл дверь и зашёл в комнату. Комната проветривалась, это хорошо. Мало того, за Люси убирали, когда усыпляли её. Девочка сидела на корточках. Пыталась перегрызть нагрудный ремень, который крепился к стене цепью. Когда я вошёл, уставилась на меня. Замерла и я понял, что напружинилась, словно для броска ко мне. Не доходя до неё, оставаясь на безопасном расстоянии, присел на корточки. Вот так мы сидели и смотрели друг другу в глаза.

— Здравствуй, Люси. — Проговорил я и улыбнулся. Ожидаемо, но в ответ «здравствуй» не прозвучало. Люси продолжала молчать. — Злишься на меня? Не злись. Я не хотел причинять тебе боль, делать плохо. Так получилось. Ты напала, мы защищались. Потом твои сородичи. Кстати, а почему они тебя хотели убить? — Люси продолжала молчать. Только глухое грудное рычание. Хотя зубы не скалила и рот вообще не разжимала. Я кивнул. — Классно с тобой поговорили, подруга. Самое главное результативно, не находишь? Ты прямо такая болтушка, совсем меня заболтала. Уши опухли. Ну ладно пойду я. Но, если ты не против, буду к тебе заскакивать. Может есть пожелания? Ну там круасанов, марципанов или просто шоколада, ты скажи, я принесу. Я парень не жадный. А ты девушка видная, одним махом семерых побивахом! — Я усмехнулся. Рычание прекратилась. Она как-то странно на меня стала смотреть. Даже голову на бок склонила. — Ну бывай, Люси!

Пока не закрыл за собой дверь, чувствовал её пристальный взгляд.

— Ну и как тебе Люси? — Спросила Софья Константиновна, улыбаясь. — Поговорили?

— Очень интересная беседа была. Правда она молчит. Наверное стеснительная. Сначала рычала, но как-то глухо. А потом перестала. Мне даже показалась, что она смотрела на меня с любопытством или пыталась что-то вспомнить. Я буду к ней заходить.

— Заходи, Марк, заходи.

Прошёл в свою комнату. Сидел чистил автомат и думал о Люси. Ничего себе, если Софья права, то мы вымирающий вид, как динозавры и мамонты. Ко мне зашёл Стас. Я как раз собирал своей АК-15. Стас подошёл и сел на соседний стул. Смотрел на меня изучающе.

— Ты чего на меня так пялишься, морпех? Як на красну девицу?

— Я тут с Георгичем и твоей матерью переговорил. Ты что-то замутить решил? По осени сваливать собрался?

— Собрался.

— И куда?

— Туда, где тепло. Всегда мечтал побывать на берегу тёплого моря или океЯна. Где пальмы, тепло, светло и мухи не кусают.

— А что так? Сибирь-матушка тебе не нравится?

— Нравится. Но ситуация изменилась, Стас. Понимаешь?

— Не понимаю. В чём проблема? К зиме подготовимся. Перезимуем спокойно. Урожай соберём. Склады Росрезерва есть, морская рыба будет. Одеты, обуты, всё при нас. Или мороза боишься, сибиряк?

— Не дави на гнилуху. И сколько так будет продолжаться — обуты, одеты к зиме готовы, нам мороз не почём? Сколько мы ещё будем пользоваться ресурсами старого мира? Эти ресурсы приходят в негодность гораздо