Во время войны был распространен и принудительный труд. На фабрике компании Phrix недалеко от Литтенберга использовался труд заключенных из расположенного по соседству концентрационного лагеря Нойенгамме (Neuengamme), так же поступал и другой производитель вискозы в Ловосице, в Богемии. К 1943 г. один из четырех работников компании Glanzstoff либо работал принудительно, либо был военнопленным. Когда союзники освободили фабрику компании I. G. Farben в Волфене, рабочие, которые были вынуждены там работать, взбунтовались и сделали поджог [399].

Помимо того что использование рабского труда на фабриках по производству вискозы отвратительно с точки зрения морали, непокорные, бунтующие, вечно голодные и неопытные молодые рабочие были постоянно подвержены несчастным случаям. От самой Аньес, несмотря на то что во время работы на фабрике она состарилась и состояние ее здоровья ухудшилось, ожидали, что она будет управляться со станком по двенадцать часов каждый день без должной подготовки. И она, и те, кто работал с ней рядом, постоянно терпели побои от надзирателей.

Первые несколько месяцев Аньес работала только с готовыми нитями вискозы. В этом процессе свои трудности. Все время хотелось пить «из-за пыли, которую мы глотали при каждом вдохе». У работавших на фабрике заключенных в день было всего два перерыва, чтобы сходить в туалет. Питьевыми фонтанчиками им вообще не разрешалось пользоваться. Они могли выпить воды только с разрешения надзирателя[400].

С самого начала Аньес поняла, что наихудшие условия труда были в цехе, в котором производили вискозу. Когда она пришла на фабрику, там было много свободных оплачиваемых рабочих. Многие из них были голландцами, и почти все были мужчинами. Они находились, как она написала, «в жалком состоянии»:

«Их комбинезоны, проеденные кислотой, были в лохмотьях; кисти рук перевязаны; они явно страдали от проблем с глазами до такой степени, что часто не могли справляться самостоятельно. Коллега-рабочий держал их под руку, усаживал, вкладывал ложку в руку. Казалось, они испытывают мучительную боль. Что это за работа такая, если она причиняет подобные страдания?»[401]

Это Аньес предстояло вскоре узнать самой. С каждым днем свободных работников на фабрике становилось все меньше, и они отказывались возвращаться. Через некоторое время единственными работниками для прядильного цеха, которых могли найти управляющие, остались женщины – заключенные, как она сама.

В апреле 1887 г. двадцатисемилетнего мужчину привезли в психиатрическую больницу «Гудзон-Ривер». Двенадцать дней спустя еще одного мужчину госпитализировали насильно. Оба, как выяснилось во время проведенного позже расследования, работали на каучуковой фабрике. Через несколько месяцев, в разгар лета, в эту же больницу прибыл третий пациент с фабрики. Он был, согласно отчету, «в состоянии сильного умственного возбуждения, беспокоил соседей громким шумом и свирепыми молитвами». Фредерик Питерсон, глава отделения нервных болезней в Нью-йоркском колледже терапевтов и хирургов, заинтересовался этими случаями и выяснил, что все трое вдохнули большое количество одного и того же химиката – дисульфида углерода[402].

Дисульфид углерода – это, по мнению его исследователя Пола Дэвида Бланка, «элегантная маленькая молекула», состоящая из одного атома углерода, находящегося между двумя атомами серы. В природе она образуется редко, единственное место возникновения – вулканические фумаролы, но в 1796 г. молекулы были созданы искусственно немецким химиком. С середины XIX в. вещество использовали для вулканизации резины (этот метод назывался холодной вулканизацией; другой метод был связан с нагреванием и давлением). Из резины потом изготавливали все, от шин и купальных шапочек до резиновых индийских презервативов[403].

Опасность для здоровья стала очевидной почти с самого первого использования. За сорок лет до того, как трех молодых людей заперли в психиатрической больнице «Гудзон-Ривер», французский химик забил тревогу, опубликовав учебник. В то время Франция была европейским центром вулканизации, поэтому именно ученые и врачи этой страны были первыми среди тех, кто признал существенные риски, которым подвергаются люди, имеющие дело с дисульфидом углерода. Упомянутый химик не зашел настолько далеко, чтобы призвать к запрету использования этого вещества. Он лишь предложил, чтобы вулканизация проходила на открытом воздухе. Два года спустя Гийом Дюшен из Булони повторил это предупреждение, выступая перед Парижским медико-хирургическим обществом. По его наблюдениям, люди, подвергавшиеся воздействию этого химиката, теряли рассудок точно так же, как и больные на терминальной стадии сифилиса – страшной венерической болезни, которая свирепствовала в XIX в.[404]

Эти предупреждения распространялись медленно, и даже после того, как осознание риска росло в каучуковой промышленности, никто не подумал о том, чтобы оценить эти риски при производстве вискозы. Часть проблемы заключается в величине и разнообразии спектра симптомов, возникающих при воздействии дисульфида углерода. В докладе, составленном в 1941 г., перечислено около тридцати симптомов, начиная со специфических (нечеткое зрение и потеря аппетита) и заканчивая терминальными (смерть от нарушения дыхания)[405].

В ранних медицинских отчетах об осмотрах пациентов-мужчин врачами-мужчинами сквозит ужас перед побочными явлениями, затрагивающими сексуальную сферу. Французский врач описывает двадцатилетнего пациента, страдающего от постоянной эрекции. Еще один пациент двадцати семи лет, чей случай был более серьезным, выглядел намного старше своих лет, и его «сексуальное желание и эрекция полностью исчезли»[406].

Помимо физических эффектов, воздействие дисульфида углерода может вызвать симптомы психических заболеваний. Рабочие и их жены говорили о некоторых изменениях личности, ночных кошмарах, спутанности сознания, головных болях и, в крайних случаях, об острых психозах. Доктор Томас Оливер написал, что некоторые из работающих с этим химикатом становились настолько безумными, что «бросались с верхних цехов фабрики на землю». Исследование общины в Пенсильвании показало, что десять рабочих фабрики по производству вискозы один за другим оказались в сумасшедшем доме. Один из них стал настолько буйным, что его пришлось укрощать четырем полицейским. Впоследствии он умер от травм. Другой мужчина пытался проглотить камень[407].