— У вас каменные сердца, — вздохнул Саша.

— Зато не тычем в кого попало, — улыбнулся Дима, — завтра союз северных стран выступит с протестом. Говорят, они хотят выдворить мигрантов за пределы границ. Съезди туда, убеди в глупости намерений. Если не получится, пригрози в кулуарах. Если и так не выйдет, придётся кое-кого убрать. И десять лет покажутся вечностью.

Саша так и не понял, шла речь про него или про глав стран, но уточнять не стал. Надо съездить, съездит.

Холодным утром следующего дня на митинге было жарко. Возбуждённые покрасневшие лица, размахивающие флагами, толпились на маленькой площади, в воздухе витали лозунги и кричалки. Саша стоял поодаль, отстранёно наблюдая за происходящим. На помост вышел толстопузый президент, изрядно накативший спиртного.

— В этот прекрасный день мы должны объединиться и сказать засилью нет! — крикнул он, после бурного приветствия. Толпа одобрительно загудела, — я против насилия, но не для того наши деды и прадеды шли по земле, чтобы мы теперь бездарно раздавали её каждому пришлому. Правительство давно отвернулось от народа, их дети и жёны живут за рубежом, а работают здесь по вахте. И им глубоко наплевать, что будет со страной, потому что они безродные существа, — толпа снова загудела, — но нам здесь жить. И сегодня мы должны сделать всё возможное, чтобы завтра не стыдно было смотреть в глаза детям и внукам.

Аплодисменты и одобрительные выкрики прокатились по толпе. Саша откашлялся и закурил. Неплохую вспышку проморгали власти, уделив всё внимание «жёлтым жилетам». Может, действительно, давно уже на всё положили и греют самолёты на запасном пути. Программа заняла чуть больше полутора часов. Как ни странно, выступающих мигрантов не было. Будто попрятали всех по тюрьмам или вырезали. Саша уже ничему не удивлялся и не стал откидывать предположение в ящик. Он прошёл за кулисы, когда президент охрип и под бурные аплодисменты спустился за сцену. Охрана сначала преградила дорогу, но после предъявления волшебной корочки смиренно расступилась.

— Рабы предрассудков, — подумал Саша, — я их жизнь рушу, а они сквозь должности не видят. Слепым дорога со скалы, как говорится.

Он горячо поприветствовал президента и поздравил с речью. Глава несколько холодно встретил похвалу, так как знал, на какой стороне играет Саша. Пригласил к себе в кабинет.

Резиденция была не шибко богата, но по-домашнему ухожена. Никаких позолот и роскоши, которую так любят в столице. Всё в меру.

Глава достал из шкафа графин с коньяком. Молча разлил по стаканам.

— Какими судьбами к нам?

— Да вот, приехал посмотреть на митинг, — ответил Саша, — занятное, однако, зрелище. Весь Союз дружит с миром, а у вас, так сказать, саботаж намечается. Закрытие границ, выдворение иностранцев… Правильным ли курсом двигаетесь, начальник?

— Вы мне зубы не заговаривайте, — огрызнулся президент, — вашу роль в пьесе я прекрасно знаю.

— Ну что ж, тогда сразу к делу, — потёр ладони Саша, — вы не маленький и переучивать вас смысла нет. Есть два пути, либо вы тушите инициативу и продолжаете курс правительства, и тогда хорошая пенсия и спокойное существование вам обеспечено, либо уходите в отставку, — прежде чем глава ответил, Саша приложил палец к губам, — любое третье начинание, протесты и прочее приведут к плачевным последствиям для вашей семьи. А она у вас большая, насколько я знаю.

Президент скорчил гримасу. Сколько проходимцев надо перешагнуть, чтобы искоренить чернь во власти. Всякими путями он приходил к должности, где-то прогибался, где-то притворялся. И вот, казалось, достигнув вершины, он решил сделать жизнь народа правильнее и понятнее. И снова сверху спустился некий призрак псевдопатриотизма, и теперь тихо нашёптывает, что делать. Вышел бы и сказал громко народу всё, что о нём думает. Разодрали бы в клочья. А он, как поганый клещ, паразитирует и не высовывается. Ещё и смеётся, называя всех глупыми людишками, расходным материалом…

Эх, если бы у него не было семьи, удавил бы поганца прямо тут. Но поганец встал, откланялся и указал наверх.

— Оттуда приходят приказы, не от меня, — прошептал он на прощание, — так что не балуйте…

Глава 99

В свете звёзд водный путь кажется бесконечным. Лунный свет призрачный и холодный, спокойнее, нежели солнечный. Под него удобно рассуждать о странствиях без конца и начала, видеть в каждой точке бесконечность, и наслаждаться тишиной. В лунном свете можно слегка пожалеть себя и поплакать. Али сидел на подоконнике и всхлипывал. Он жалел тех, кто его избил, искренне и всей душой. Каждому нужен шанс на исправление, даже маньяку или убийце. Иначе чем мы отличаемся от зверей и роботов.

Али вышел на улицу. Он брёл по разрушенным улицам, и теперь уже никто не обращал на него внимания. Хоть говори, хоть не говори, всё без толку. Как на родине под бомбардировками. Али шёл с низко опущенной головой. А что дальше? Вера погибнет в хаосе, жестокости и убийствах. И не будет больше любви к Всевышнему, как и радости бытия. Лишь бесконечное бесцельное выживание.

— Люди забывчивы, — сказал Дима, присоединяясь к прогулке Али, — они не помнят, как родители все надежды возлагали на них и с лёгкостью перекладывают ношу на своих детей. Не удалось самому, роди ребёнка… А вот уж у него все обязательно получится. Универсальная формула самообмана. Поколения обманщиков рождают поколения потерянных надежд.

— Так рождаются и умирают цивилизации, — добавил смиренно Альберт, — только эпоха решительных действий приводит к подъёму и процветанию, возможно через боль и страдания, но лучше так, чем всё время надеяться.

— Ребята, устроившие погром, оказали тебе львиную услугу, — продолжил Дима, — разрозненный народ сплотится перед общим врагом. Вскоре они поймут, что и здесь закон бессилен перед кланами, просто прикрывают это изящнее и хитрее, чем у тебя на родине. Многие поколения глупцов думали и думают, что в соседнем огороде лучше, чем в собственном болоте. Да только это не так. На состояние души, если она самодостаточна и полна, внешние воздействия не особо влияют, а вот если в ней ничего нет… Как говорится, сколько в дырявое ведро не лей, всё равно не наполнишь.

— Мигранты многочисленны, но разрознены, — сказал Альберт, — им нечего терять, но не хватает дисциплины. Возьми под свой контроль банды, стань предводителем своего народа.

Али остановился. Он был простым проповедником.

— А ты думал, не придётся через себя переступать, — усмехнулся Дима, — сколько раз ты спрашивал себя о цели существования? Все слова о любви к Всевышнему всего лишь слова, пока не докажешь любовь реальными действиями. И мы предлагаем реальный шанс. Впрочем, выбора у тебя всё равно