В ноябре 1923-го Феликс Эдмундович пишет секретарю ВКП(б) Сталину:

«Одним из немаловажных факторов, вздувающих цены на фабрикаты, являются злостные спекулянты, которые своей профессией избрали вздувание цен (особенно валюты) и опутывание своими махинациями трестов и кооперации. Они съезжаются в Москву со всех концов СССР, овладевают рынками, черной биржей. Метод их действия – подкуп и развращение. Живут они с полным шиком. Для них при квартирном голоде в Москве всегда вдоволь шикарнейших квартир. Это тунеядцы, растлители, пиявки, злостные спекулянты…»

Председатель ВСНХ, как уже отмечалось, видит свою стратегическую цель в том, чтобы сделать доступными для населения, прежде всего крестьянства, промышленные товары. Для этого добивается резкого снижения оптовых цен в ряде отраслей. По науке все правильно. Но такие механизмы в нашей стране почему-то не работают и ныне, не сработали они и тогда. Например, сколько ни снижали оптовые цены в трикотажной промышленности, ситец на прилавках дешевле не становился. Почему? Потому что между производителем и потребителем стоят посредники – «паразиты». Они набивают свои карманы и развращают советских хозяйственников. Дзержинский в гневе – надо нанести по ним удар. Иначе прощай, идея индустриализации, все кончится торжеством левых, сворачиванием нэпа. Призывая к репрессиям в отношении «накипи», Дзержинский пытается спасти хрупкий советский рынок!

Феликс Эдмундович предлагает в письме Сталину расширить практику высылки из Москвы злостных спекулянтов (их уже высылают в административном порядке). «Уверен, – пишет он, – что в месячный срок мы оздоровим Москву от этих элементов и что это скажется, безусловно, на всей хозяйственной жизни».

Но спекулянтов в столице меньше не становится. Ни через месяц, ни позже.

В декабре 1923-го в обращении к москвичам Феликс Эдмундович разъясняет, кого высылают (ОГПУ – исполнитель, решения принимают в Моссовете):

«Всего по сей день арестовано 916 человек. Среди высылаемых торговцев спиртом – 110, шулеров и аферистов – 156 человек, контрабандистов ценностей, валютчиков и пр. – 120 человек, лиц без определенных занятий, занимающихся ростовщичеством и пр. – 453, торговцев кокаином – 24, содержателей притонов – 53. ОГПУ указывает, что те, кто ведет соответствующие законам СССР торговые и производственные дела, могут совершенно спокойно продолжать их, не опасаясь никаких преследований и высылок».

В начале 1924 года протестовал против высылки из Москвы большого количества обывателей-евреев глава еврейской общины известный пианист Давид Шор. В январе он организовал коллективные письма протеста руководителям Совета труда и обороны и ОГПУ, назвав январскую высылку «вторым изгнанием евреев из Москвы» (подразумевалось, что «первое изгнание» имело место в 1891 году). Председателю СТО Рыкову Дзержинский дал разъяснение: было арестовано 1290 человек и половина из них выслана. Евреев среди подвергшихся такому наказанию – 47 процентов. В согласии с директивой ЦК партии высылались валютчики, комиссионеры-посредники, спекулянты, дельцы черной биржи и другие лица, в основном из «пришлого еврейства». «На каждого из арестованных и высланных с семьями заводилось следственное дело, проверялся агентурный материал. Дело рассматривалось с участием прокуратуры, обнаруженные ошибки немедленно устранялись. При высылке учитывалось время проживания в Москве, род занятий, судимость».

Шор же получил ответ, что карающая рука пролетарской власти не знает ни эллина, ни иудея. 47 процентов евреев среди высылаемых, по мнению Дзержинского, – нормальная пропорция, учитывая, какие категории «паразитических элементов» подверглись репрессии. Феликс Эдмундович попросил своего секретаря Герсона передать главе общины:

«Если бы я был еврейским патриотом, я бы первый требовал решительной борьбы с теми евреями, которые своей злостной спекуляцией и вздутием цен порождают антисемитизм и своей жаждой наживы дискредитируют тот строй, который дает освобождение всем угнетенным национальностям, и я бы требовал, чтобы прежде всего покарали моих сородичей, нарушающих интересы широких масс. Ведя борьбу с такими элементами среди еврейского населения, мы ведем там самым борьбу с антисемитизмом».

Шора логика не убедила. Он подготовил список лиц, высланных, по его мнению, без оснований. И отправил его в ОГПУ. Дзержинский поручил проверить эти сведения. Ему доложили:

«Шик – известный валютчик-биржевевик, более года поставлял платину иностранцам. Агаркан, известный органам ВЧК с 1920 года под прозвищем „Сейфовик“, занимался вскрытием сейфов; последнее время является крупным ростовщиком и работает с ценностями на черной бирже, нечестно нажил капитал около 5 млн рублей золотом. Шафран – крупный ростовщик, работал на черной бирже, не платил налоги, имел фиктивное удостоверение о службе в одном из учреждений. Ашкиназер – валютчик, занимался скупкой платины…»

Феликс Эдмундович еще раз убедился, что ОГПУ редко ошибается. Он с раздражением сообщил Шору:

«Вы прислали мне ходатайства на лиц, являющихся наиболее злостными валютчиками, платинщиками и ростовщиками. Считая, что в данном случае имела место попытка ввести меня в заблуждение, впредь отказываюсь принимать от Вас какие бы то ни было ходатайства».

…«Паразитов» в столице меньше не становится. В марте 1926-го Дзержинский поручает руководителям ОГПУ подготовить письмо в ЦК с предложением применять к спекулянтам такие меры, как:

«1. Выселение из крупных городов с семьями. 2. Конфискация имущества и выселение из квартир. 3. Ссылка с семьями в отдаленные районы и в лагеря. 4. Издание и развитие законов против спекуляции. 5. Наказание судом…»

«Наказание судом» – лишь в пункте 5 этого перечня.

Впрочем, последнее по времени поручение Дзержинского, направленное на усиление борьбы с «паразитами», несколько иного рода. 2 июня председатель ОГПУ пишет одному из своих подчиненных, Дейчу:

«Просьба разработать проект законодательного постановления для борьбы со служебными преступлениями и спекуляцией в торговле как государственной и кооперативной, так и для частников. Это постановление должно предусматривать кары как по суду, так и административные (в порядке предоставления прав исполкомам издавать обязат[ельные] постановления с установлением штрафов и высылки) за нарушение правил торговли, за незаконную перепродажу и торговлю, за вздутие цен (даже без „злостности“) и т. д. Надо изучить наш кодекс, изучить методы спекулянтов и дать такие формулировки, чтобы наши суды могли вести борьбу и со спекуляцией, и с теми, кто их питает».

Тут речь идет уже о судебном преследовании спекулянтов и их пособников. Автор этого распоряжения не был потерян для правового государства.

Сам Феликс Эдмундович в отношении к материальным благам – тот же, что и в прежние годы. Это знают и друзья его, и враги. Он внимательно следит, чтобы ни малейшее пятно не легло на его имя.

В апреле 1919 года председатель ВЧК отправил сестре Альдоне вещи, которые он привез из их имения, с припиской:

«Посылаю тебе вещи из Дзержинова. Очень массивные ценности были конфискованы согласно нашим законам. Я знаю, что эта конфискация фамильных ценностей огорчит тебя, но я не мог иначе поступить – такой закон у нас о золоте».