Я задам более конкретный вопрос. Использовала ли Бет Грир обсценную лексику во время первого допроса?

БЛЭК. Это была стрессовая ситуация.

МАНКОВСКИ. Пожалуйста, отвечайте на вопрос.

БЛЭК. Я не…

РЭНСОМ УЭЛЛС. Возражаю, ваша честь.

СУДЬЯ ХЕЙДНИК. Вопрос касается фактов – я его оставляю.

МАНКОВСКИ. Пожалуйста, ответьте на вопрос, детектив. Мы можем прослушать запись и прочесть расшифровку, но я хотел бы услышать ваш ответ. Использовала ли Бет Грир обсценную лексику во время допроса?

БЛЭК. Да.

МАНКОВСКИ. Пожалуйста, прочтите эту фразу из расшифровки. Вот здесь.

БЛЭК. Здесь?

МАНКОВСКИ. Да, вы ее прекрасно видите. Вот эта строчка.

БЛЭК. «Это была не я, идиот. Меня не было в той сраной машине».

Глава 38

Февраль 1978

БЕТ

Все это время Бет сидела в зале суда и наблюдала. Чувства ее успели до такой степени притупиться, что все казалось ей нереальным. Словно происходило с кем-то другим, в кино или по телевизору. Рэнсом принес ей вещи – блузки, юбки ниже колена, балетки, – и Бет их надела. Собрала волосы в хвост, накрасилась, но не слишком сильно.

Ее дело – сидеть и молчать. Рэнсом не вызывал ее для дачи показаний. Не обижайтесь, сказал он, но это было бы верхом идиотизма. На свидетельскую трибуну я вас, черт возьми, не пущу, не надейтесь. Рэнсом чертыхался редко.

Телевизионщики хотели вести репортажи из зала суда. Рэнсом воспротивился – и победил. Бет испытала облегчение, но не потому, что хотела приватности или боялась того цирка, который устроят репортеры. Все самое худшее о ней уже сказано. Нет, ее страшило другое – что за всем происходящим по телевизору будет наблюдать Лили. Будет, как и все остальные, жадно ловить каждое слово, каждый жест. Радоваться хаосу, который сама устроила. Смеяться над ее одеждой, сидя перед телевизором. Бет не хотела, чтобы Лили знала, как все запутались и как все ошибаются. Не собиралась доставлять Лили такого удовольствия.

Она не хотела, чтобы Лили слышала описание опасной психопатки, которая совершила эти преступления, не хотела, чтобы Лили рассердилась.

Не хотела, чтобы Лили видела детектива Блэка.

В своем темно-синем костюме с широким синим галстуком он выглядел все так же привлекательно. Хотя и постригся, и Бет не хватало его прежнего облика, со слишком длинными для полицейского волосами: короткая стрижка придавала ему сходство с обычным копом. Однако ему было явно не по себе, и Бет видела, что вокруг глаз у него проступили мелкие морщинки. Блэк не отрывал взгляда от прокурора, Чарлза Манковски, и не смотрел на нее, но она знала: он буквально кожей ощущает ее присутствие.

Примерно на середине свидетельских показаний Блэка Рэнсом заерзал в кресле, написал что-то в блокноте и повернул лист так, чтобы она могла видеть. Враждебный свидетель. Предполагалось, Блэк станет свидетельствовать в пользу обвинения, но он возражал Манковски, отступая от сценария. Бет выслушала достаточно наставлений Рэнсома и понимала, что для Манковски это проблема. Его свидетель его опровергает. Следующие слова, написанные Рэнсомом, угадать было нетрудно. Это хорошо.

Бет снова посмотрела на свидетельскую скамью. Блэка спросили, воспринимала ли она допрос всерьез, и Рэнсом встал, чтобы выдвинуть возражение. Судья ответил. Блэк на секунду повернулся к ней, и их взгляды встретились. Отвечая на вопросы обвинителя, он выглядел спокойным, но в его глазах Бет увидела страдание и сомнения. Я должен все это сказать, говорил его взгляд. У меня нет другого выхода, потому что вы молчали. Он знал, что Бет никого не убивала. Он знал, что тот, кто выстрелил этим мужчинам в лицо, по-прежнему на свободе и, возможно, собирается убить кого-то еще. Но у него не было доказательств, не было зацепки, и это его мучило.

Манковски вернулся к дурному характеру Бет, спросив, использовала ли она ругательства. Это было бы смешно, если бы на кону не стояла ее жизнь. Все нормально, мысленно телеграфировала она Блэку, хотя он на нее уже не смотрел. Я не сумасшедшая. Глядя на него, она вдруг осознала, что он – единственный хороший человек в ее жизни. Человек, который каждое утро встает, чтобы бороться с несправедливостью этого мира, который не преследует личных целей, не стремится разбогатеть, а в трудные минуты не обращается к алкоголю и наркотикам. Тот, кто собирается жениться на воспитательнице детского сада, завести милых ребятишек и быть им хорошим отцом. Единственный человек в ее жизни, который не лжет, утверждая, будто хочет ей помочь. Он и правда пытается.

Если она отдаст ему Лили, преподнесет на блюдечке, это станет для него лучшим подарком. Развеет все его вопросы и сомнения, и он будет знать, что призывает к ответу настоящую убийцу. Но против Лили у них тоже нет улик. Ни пистолета, ни отпечатков пальцев – никаких доказательств, что она была на месте преступления или даже в городе. Если Бет сможет выбраться из этой передряги, вынуть шею из петли, то Лили и подавно. Разница лишь в том, что, как только Лили вновь окажется на свободе, она начнет задумываться об убийстве. Начнет планировать что-то нехорошее.

А если Бет сделает детектива Блэка врагом Лили, он умрет раньше, чем поймет, что происходит. Даже если его предупредить.

Но предупреждений Бет никто слушать не станет. Это она уже поняла.

Блэк закончил отвечать. Рэнсом отказался от перекрестного допроса, не желая заслонять им провал Манковски: пусть присяжные запомнят, как свидетель обвинения дает показания против обвинителя. Блэка отпустили, и он покинул зал заседаний, провожаемый удивленными взглядами.

Бет смотрела прямо перед собой, безразлично и со скукой, словно детектив Блэк ничего для нее не значил. Но и не глядя на него, она знала: он тоже на нее не смотрит. Даже Рэнсом что-то старательно писал в блокноте, пока Блэк выходил из зала. Незаметно для всех ее рыцарь сражался ради нее с ветряными мельницами, пока мог, но теперь все закончилось. Она осталась одна.

Бет смотрела в пространство, слыша негромкий гул голосов, и думала: Что я буду делать, когда выйду отсюда?

Две недели спустя ее оправдали. Присяжные совещались четыре дня.

Ей вернули вещи, дали подписать документы. Заставили ждать сначала в одной комнате, потом в другой. Она понимала, это поворотный момент, все снова меняется, но думать могла только о том, что ужасно голодна и хочет выпить. Интересно, даст ли ей Рэнсом денег на гамбургер или ей вернут ее деньги? И где теперь Лили? Сестра такое ни за что не пропустит. Наверное, она где-то недалеко.